Ц И К Л    -   X I  (1990 - 1992)

Первый участок полевых работ располагался на побережье, Чукотского моря, в пустынной долине реки Этьыквын. Отсюда Денис сделал дальний выход на Вывыткар (за двадцать километров). По дороге туда маршрутчики встретили трех оленей и поприветствовали их. В долине Вывыткара перед ними предстала изумительная по красоте цветочная поляна - в яркой зелени травы густая вкрапленность голубых незабудок, оранжевых ромашек,  сиреневых и синих цветов. Пестрый красочный ковер, созданный волшебницей-природою под сумрачным заполярным небом и мелким дождиком, обрадовал Дениса.  «Неплохое начало», - подумал он, вдыхая нежный аромат очаровательных незабудок.

Во втором маршруте, начатом прямо от палатки, точнее, от снежника, в котором было зарыто сливочное масло, Денис с вершины горы видел свободное ото льда Чукотское море, окрестности поселка Мыс Шмидта, громадные серебристые локаторы на горизонте. В третьем маршруте на гору Этакунь, где выходят пермские отложения этакуньской (иультинской) свиты, геологов засек Ледовитый океан и послал им привет - ледяной ветер и низкие черные тучи. Свалившись в долину, маршрутчики сделали чай. Маленький костерок из кассиопеи согревал только руки, студент дрожал и клацал зубами, наматывая сопли на кулак. Возвратившись на стоянку, Денис увидел, что северный ветер завалил палатку набок и все вещи промокли. Подняв палатку и укрепив растяжки дополнительными камнями, Денис переоделся, утеплился, дописал маршрут,
сварил кашу со свининой, сам наелся и павшего духом, как мерзлая муха, студента Шурика накормил, в кукуль уложил - спи, родимый. Перед сном Шурик долго, как красна девица, смотрелся в зеркало, любовался собой.

Дождь сменился мокрым снегом. К вечеру стихло. Пошел Денис за маслом и обнаружил, что масла нет, три килограмма прекрасного свежего сливочного масла, зарытого в снег, исчезло! Следы свидетельствовали о том, что масло утащил медведь. «Да что же это такое! Что за напасть! Третий сезон теряю масло!» - завопил убитый горем геолог. Поднявшись на террасу по следам косолапого вора, Денис нашел сумку из-под масла и насобирал в нее грибов - очень слабое утешение...

Утром, собравшись в маршрут, Денис вышел из палатки и остановился  в ожидании Шурика. А того все нет и нет. Заглянул он в палатку и видит - Шурик стоит и любуется собой в зеркало, никак налюбоваться не может, до того хорош! Нарцисс, да и только! А точнее - жених, у него на двадцатое сентября назначена регистрация, вот он и следит за собой, проверяет, годен ли для такого дела. А морда-то бельмасто-красная, картофельно-рязанская, кирпича просит...

- Ну ты чего? - крикнул Денис нетерпеливо. - Пошли!

Прошагав с километр, Денис оглянулся и замер, пораженный - Шурика сзади нет, он только от палатки отходит, движется солидно, неспеша.

Маршрут получился удачным - Денис обнаружил, наконец, убедительную этакуньскую свиту (со множеством растительного детрита) и ее границу с амгуэмской свитой, отобрал по разрезу множество образцов-проб на спорово-пыльцевой анализ. Студента Шурика, работающего конем-тяжеловозом, Денис загрузил камнями по максимуму. По пути к стоянке конь Шурик сильно отстал, болотисто-чавкающая тундра, которую как известно, нахваливают только кулики, давалась ему с трудом.

Весь следующий день шел дождь, Денис камералил, Шурик отдыхал и смотрелся в зеркало. Мимо палатки вверх по руслу Этъыквына проехал грузовик из Шмидта. Жилище геологов водителя не за интересовало. А Денис подумал - надо будет отправить с ним текст телеграммы в центр экспедиции: «У меня все в порядке но по рации ничего не слышу вертолет жду двадцать пятого».

В маршрут Шурик взял с собой зеркало поменьше (у него был целый набор зеркал) и теперь, когда Денис рассматривал камни и описывал их в полевой книжке, он не скучал - любовался красотащей своих мордас.

16 июля температура воздуха составляла около ноля, а с неба сыпался дождеснег. Студент, как евраган в нору, забился в кукуль, а Денис, напялив не себя ватные штаны, шерстяные носки, свитер и куртку, продолжал камералить (поднимать тушью маршруты на карте и аэрофотоснимках). После обеда геолог затащил в палатку пустую лабазную бочку, поставил в нее два горящих примуса, просушил сапоги, портянки и носки.

18 июля потеплело, появились комары, да в таком количестве, что Денис вынужден был намазаться дэтой, в маршрутах было даже жарко, но Денис теплую куртку из рюкзака не выбрасывал, «знаем мы эту Чукотку, - бормотал он, - в любой момент может разразиться пурга». Однажды геологи встретили трех озорных оленей, спасавшихся на снежнике от комаров. Олешки то подходили к людям метров на тридцать и внимательно их  рассматривали, то убегали подальше и снова возвращались. Еще двое животных - важенка и олененок - пересекли долину Этаквына и исчезли в голубовато-зеленых просторах тундры.

Старый геолог Доценко чувствовал себя прекрасно, а чечако Шурику, молодому красавцу богатырю, перворазряднику по гиревому спорту,  стало совсем худо. Головка у него закружилась, ножки подкосились и он грохнулся на кочкоту всем своим могучим тренированным телом. Отдохнув в позици «лежа»,  «конь» встал, попил воды, поблевал и потихоньку, спотыкаясь, поплелся на стоянку. Тут он долго-долго вглядывался в зеркало, изучая милые черты, проверяя, ни исказились ли они от тяжелой работы.

Мимо палатки каждый день проезжали грузовые автомобили и гусеничные вездеходы - близость поселка постоянно давала о себе знать. 22 июля после двухдневных туманов и дождей снова установилась солнечная погода с легким южным ветерком. В конце маршрута, на последней точке наблюдения, где Денис пытался повторить сборы раннетриасовой фауны, сделанные шмидтовскими геологами, случилось солнечное затмение. Продолжалось оно в течение  часа с максимумом в 16-00. Ощущение у Дениса было жутковатое, он воспринял затмение как признак надвигающейся катастрофы, как приближающийся конец света. Эффект этого космического явления усиливался его неожиданностью, пустынностью ландшафта, полным одиночеством геолога, застигнутого врасплох.

Рация на прием не работала. 23 июля, надеясь, что она работает на передачу, Денис проорал в эфир, передал блиндом: «Вертолет жду двадцать четвертого!» Три дня после этого погода стояла «люкс», Денис, возвращаясь из маршрутов, собирал грибы, щавель и лук, дома варил зеленые щи с грибами и свежей картошкой и тушенкой и был счастлив.

26 июля вечером к палатке подъехали на мотоциклах два шмидтовца-грибника. Денис попросил их передать телеграмму: «Нырвакинот экспедиция Свистоплясову жду вертолет. Доценко»

29 июля - безоблачно и тихо. Денис рассыпал на клеенку грибы - пусть сушатся. В седьмом часу вечера загудело.  «Неужели вертолет? Так поздно? Шмидтовский, наверно», - всполошился Денис. Глянул на звук - точно, летит с северо-запада, со стороны Шмидта, но снижается и идет на посадку! Денис бросился спасать грибы, быстро-быстро сгребая их в кучки и запихивая в пробные мешки. Вертолет садится! Да так близко, что палатка вздулась пузырем,  сорвалась и улетела! Все, что было внутри, попадало,  покатилось, полетело - чай, сгущенка, сапоги, портянки, зубная щетка, кукули...

Заметив такой разгром, вертолет испуганно подпрыгнул и приземлился подальше, на специально приготовленной для него площадке с красными флажками. Денис в бешенстве! Из вертолета выскочили двое - Свистоплясов и Крюканов.

- Бандиты! - встретил их Денис. - Вы зачем палатку сорвали? Подошли пилоты.

- Что же вы делаете, черти? Кто ж так садится? - продолжал бушевать разъяренный полевик.

- Не кричи! Мы нервные! - ответил первый пилот. - День сегодня такой, неудачный. Показывать надо, куда садиться.

- Как куда? А флажки для чего? Не видно сверху, что ли?

- Ну ладно, ладно, кашка есть? С утра ничего не ели, подвело.

- Садитесь вот сюда. Кашки нет, но есть суп, чудом уцелел, на земле кастрюля стояла. А чай был на примусе, его вы, извините, опрокинули.

Пока пилоты хлебали суп, Денис, Шурик, ПБ и Саня Крюканов в темпе таскали вещи, загружали вертолет.

- Почему вы так поздно прилетели? Почему с той стороны?

- Заблудились, - буркнул ПБ.

В вертолете Денис отдал Свистоплясову свою безмолвную радиостанцию и получил от него взамен новую рацию, проверенную, говорящую. ПБ сообщил, что переданная «блиндом» радиограмма, сигнал вопиющего в пустыне, все-таки была услышана, о заказе вертолета на двадцать четвертое начальник знал, поэтому и прилетел...  двадцать девятого. Все путем, все по уму.

На берегу Эмувеема Денис разгрузился в восемь вечера. К полуночи лагерь был оборудован и счастливые полевики залезли в кукули. На второй стоянке солнечная погода радовала Дениса целую неделю и он непрерывно ходил в маршруты, изучал коренные выходы осадочных пород в береговых уступах реки Эмувеем и ее протоков, составлял разрез новой - эмувеемской толщи, содержащей раковины флагрин. Возвращаясь на стоянку, он собирал грибы и рвал щавель. На одном из обрывов Денис   видел кречета. Настроение у геолога было превосходное – работа шла успешно и сын Коля не подкачал - снова поступил в Ленинградский горный институт (сообщение по рации от первого августа).

Пятого августа подул холодный северный ветер, нагнал дождевых облаков. Грибов в тундре было несметное количество. Денис их сушил и мариновал   в больших стеклянных банках. Конь Шурик в промежутках между перевозками образцов и проб спал, курил, читал, писал дневник с зарисовками и, конечно же, подолгу смотрелся в зеркало. Когда ему надоедало лежать и наслаждаться зеркальным отражением своего прекрасного образа, он ходил на заброшенное чукотское стойбище и таскал оттуда оленьи рога и предметы быта пастухов-оленеводов. Шурик притащил фонарь, насос, фарфоровые блюдца, пассатижи, веревку, напильник, бинокль, спиннинг, топорик, очки, радиоприемник.

Десятого августа погода выдалась нелетная (низкая облачность). Сварив буро-зеленые щавельно-грибные щи и утолив голод, Денис принялся за камералку. Тринадцатого состоялся разговор по рации со Свистоплясовым.

ПБ - Свет-23, что имеете?

Денис - Имею претензию.

ПБ - Не понял юмора. Кто слышит, что он говорит? Продублируйте.

Мошка-3  -  Свет-23, выражайтесь яснее.

Денис (орет громко и четко) - И-ме-ю ад-ну пре-тен-зи-ю! Почему не присылаете вертолет? Почему нет вертолета?

ПБ - Раньше не было погоды. В воскресенье планировали, но Шмидт на вашу территорию погоду не дал.

Денис - Отто Юльевич? А он откуда знает, какая у меня погода? Было два летных дня! ПБ - Ждите! Связи конец!

Отговорившись, Денис пошел за грибами, насобирал подберезовиков (тундровиков) и груздей,  замариновал еще одну банку. Вечером пятнадцатого августа он прогулялся на чукотское стойбище. Оказалось, что рядом с ярангами был и кораль - загон для оленей при осеннем забое. Денис притащил на свою стоянку огромные ветвистые рога (не устоял-таки от соблазна, уподобился студенту), большой эмалированный таз,  еще один насос и еще один топорик. Хотел взять еще две канистры, да рук не хватило. Бережливо-хоазяйственный геолог не мог понять - почему чукчи бросили все это добро?

У студента уже трое рогов! Эту экзотику он намерен везти в Ташкент. Бедный Шурик, как он намучается с таким негабаритно - разлапистым багажом! И сам изведется, и всех пассажиров аэрофлота перебодает.

Ужин в этот вечер был оригинальный. Из-за отсутствия сковородки Денис приготовил пищу в трофейном тазу. Он нажарил чукотских грибов с амурской картошкой на кипрском оливковом масле. Сидя, как монголы, на полу, геологи пожирали жареху, черпая ее ложками из таза и посмеиваясь.  «Вот бы сфотографировать», - помечтал Шурик. Набив животы до пузыристого звона, полевики намазали на галеты новозеландское сливочное масло и польский конфитюр и принялись с наслаждением пить ароматный индийский чай. Зетем была спидольная музыка по «маяку» и сладкий сон под       ласковое журчанье речки. Не жизнь, а малина...

17 августа в полдень неожиданно нагрянул вертолет, сорвал палатку. Но грузились геологи спокойно, пилоты их не торопили и не нервничали - они разбрелись по тундре в поисках грибов. Во время погрузки Денис спохватился - а где часы? Часов нигде нет, пропали. Как ни досадно, а лететь придется без них и определять время на третьей стоянке по спидоле, солнцу и желудку. Вот только как ухитриться точно по расписанию выходить на связь? Н-да, проблема. Денис отправил записку жене:  «Оля, следующим рейсом вышли часы, старые потеряны во время перелета, а у студента их сроду не было».

Вторая неприятная неожиданность - в намеченном для стоянки месте не оказалось воды - ручей высох. Пришлось сходу, экспромтом выбирать, летая кругами, новую площадку. Сели на полого-бугристый склон морены, недалеко от озера, воду придется таскать ведром. А озеро богатое, рыбное, рыба так и плещет и ходит косяками, дразнит полевиков. Установив палатку, Денис решил не медленно снарядить спиннинг и выловить на ужин пару хвостов. Тут возникла третья неприятность - геолог обнаружил, что забыл блесна и крючки дома, в Нырвакиноте, а,  следовательно, от рыбалки в этом сезоне придется отказаться вообще.

«Ладно,  теперь надо установить рацию», - пробормотал удрученный Денис и, вытащив ее из футляра, ахнул - на дне коробки лежали его часы! Слава Богу! Значит, когда вертолетным ветром сорвало палатку, часы, лежавшие на кукуле, сдуло прямо в футляр, Денис сунул туда рацию и застегнул крышку. И вот они, родимые, нашлись, сверкают позолотой, тикают-такают-идут, показывают время! «Ура! Живем!» - завопил геолог и поцеловал часики. Настроение у неге сразу улучшилось.  «Хрен с ней,  с рыбой, пусть себе плавает, радуется жизни, а нам достаточно и камбалы в томатном соусе, правильно я говорю, а, Шурик?»  «Да ну ее»- буркнул студент, рассматривая в зеркале прыщ на подбородке. Консервированную камбалу чему-то совсем не ест, боится, видимо, травиться накануне свадьбы или потерять румяный цвет лица, что еще хуже. Денис сознавал, что придется ему самому пожирать свой подотчет, силой Шурика не заставишь.

Окончательно успокоившись, Денис прочитал письма от жены н детей. Затем он с удовольствием отведал содержимое посылки (огурцы, помидоры, яблоки, халву, хлеб) и, разумеется, угостил своего верного коня. А бедному Шурику ничего ни от невесты, ни от матери нету, поэтому он впал в глубочайшее уныние,  сопровождающееся головной болью и тошнотой.

12 августа состоялся супермаршрут на гору Останец (1285,3 м) протяженностью двадцать километров. Цель - составление интрузивного разреза по Тауреранскому массиву. Условия при восхождении были жуткие - туман, дождь и ветер, видимость порой не более десяти метров, ноги скользят по мокрым гранитным глыбам и скалам. На крутом опасном спуске бедный конь Шурик раз за разом падал, больно ударяясь о камни, хныкал и скулил - тяжеленный рюкзак валил его с ног. Маршрутчики промокли насквозь и дико, до дрожи в коленях, устали, причем   круп студента украсил огромный синяк, а у Дениса от ледяной родниковой воды и общего охлаждения разболелся зуб.

Следующий маршрут Денис выполнял в одиночку, оставив Шурика отдыхать. Он осмотрел обнажения мраморизованных известняков, в которых Кирилл Пухов двадцать семь лет назад якобы видел что-то похожее на кораллы. Денис никаких органических остатков не обнаружил - с поисками фауны ему никогда не везло.

Утром по рации, прослушав разговор Степана Небабы с Центром Денис узнал, что Генриха Козина вывезли с поля санрейсом и сделали в Анадыре операцию по удалению желчного пузыря. И еще новость - вездеходчик Мясоедов нашел в тундре труп бурового мастера Мартынова, пропавшего два года назад, а чукчи - скелет тракториста Ивана.

В последующие ненастные дни Денис, выполнив запланированные маршруты,  собирал голубику, ходил за пять километров в ев заросли на берегу Эквыватапа. Затарив восемь литров голубики с сахаром в стеклянные банки и упаковав их в ящик, Денис произнес: «Ну вот, теперь можно и авиатранспорт вызывать». Он отправил Свистоплясову радиограмму:   «Двадцать пятого жду вертолет». Ожидать вертушку,  сидя в палатке пак ленивый студент, Денис не мог. Он сбегал на контакт гранитов и гранодиоритов, набрал кучу об­разцов, но описать разрез не успел.

25 августа в полдень Денис услыхал по рации тихий Галин голосок:  «Свет-23, вам может быть вертолет». Действительно, как в воду глядела - через десять минут загудело, низко летящий вертолет просвистел над палаткой и понесся дальше, по долине Эквыватапа. Проводив шальную дурмашину взглядом и тяжело вздохнув Денис снова поплелся на известняки, фауну искать. Такую безнадежную работу можно делать бесконечно.

Ночью двадцать седьмого боковой ураганный ветер завалил шестиместную палатку геологов. Выбравшись из кукуля, Денис восстановил ее, до­бавил камней на растяжки, воздвиг посредине третью стойку и снова за­брался в спальный мешок. Студент за все это время даже не шелохнулся - спал в кукуле, причмокивая толстыми губами. Видимо, ему снился сладо­страстный сон- поцелуй невест. Днем выпал первый снег, твердокамен­ная лысая макушка горы Останец накрылась белой мягкой тюбетейкой.

В последние дни августа и начале сентября Денис делал вылазки в тундру и на склоны гор, собирал урожай. Ягоды смотрелись как россы­пи драгоценных камней-самоцветов на желто-зеленом мохово-лиственном ковре. Голубая и синяя голубика напоминала сапфиры, ярко-красная брусника - рубины, черная шикша - морионы. Собирая все ягоды вместе, Ден­ис создавал изумительное ассорти.

Участки, отработанные с трех стоянок, Денис охарактеризовал так: первый (Этъыквын) - детритно-луковый, второй (Эмувеем) - флагринно-грибной, третий ( Эквыватап) - гранитно-голубично-брусничный.

С пятого по седьмое сентября валил мокрый снег, покрывший горы и долы равномерным плотным слоем. Восьмого сентября, после пятнадцати - дневного ожидания, прилетел-таки вертолет и перебросил-таки Дениса на последнюю, четвертую (снежную) стоянку. Палатку пришлось ставить прямо на снег. Снова были письма из дому и посылка со свежим луком и яблоками. Денис положил фрукты на снег и вспомнил песню: «Яблоки на снегу, розовые на белом...»

9 сентября маршрут начался в густом тумане. Путеводная нить - ру­сло ручья. Геологи шли по склону долины, сплошь покрытому снегом с ре­дкими черными выходами обломков горных пород. К полудню прояснилось, Денис нашел хорошее коренное обнажение карбоновых известняков, изучил их границу с глинистыми сланцами иультинской свиты. Задача была решена.

10 сентября - ясно, солнце, мороз и ледяной северный ветер. На зас­неженных склонах и гребнях водоразделов Денис тщетно искал гипотетические серпентиниты, которые якобы двадцать лет назад наблюдал на контакте карбона и перми Евгений Виноградов. Возвращаясь домой, Денис увидел на снегу следы лисы и росомахи (последняя подходила прямо к палатке).

И вот, наконец, завершающий маршрут! Ура! Сезон закончен! 13 сентября, в полдень, Дениса и его полевого коня, то есть, студента Шурика вывезли в Нырвакинот. Геологическое задание Иультинского составительского отряда было выполнено по всем пунктам. Глава домашнего техсовета Ольга Николаевна Доценко за большое количество и высокое качество даров тундры поставила мужу оценку «пять».

Первое задание, которое получил Денис в экспедиции, исходило от Карамбы. Она заказала стихи для Тамары Пупченко, Достигшей пятидесятилетнего расцвета.     

Что для женщины года? Лишь нарядов смена.

Ты прекрасна, как всегда, ты - без перемены.

Ты отнюдь не лишена божеского дара,

Ты талантами полна, Пупченко Тамара!

Как Марина ты в стихах, как Людмила в песне,

А с улыбкой на устах, как заря, прелестна.

Ты повсюду хороша, поэтесса Тома.

У тебя поет душа на работе, дома.

«Юбилейную» любя (нам иной не нужно)

Мы бокалы за тебя поднимаем дружно!

Пояснения: Марина - это поэтесса Цветаева, Людмила - певица Зыкина, «Юбилейная» - водка.

Сразу после этого события главный геолог Зрякии, получивший указивку из СВПГО, направил Дениса в Магадан, на семинар по тектонике и минеpaлогии Северо-Востока. Как Денис ни упирался, а ехать пришлось. Старший геолог Туманной поисково-разведочной партии Петр Польский нежеланную поездку еще дольше омрачил - навязал Денису пробы на золото которые нужно было передать в ЦХЛ (Центральную химическую лабораторию). Вместе с Денисом 12 октября 1990 года в Анадырь вылетели закадычные враги Саня Крюканов и Серега Крага. Они направлялись в Хабаровск на совместную защиту отчета в высшей регионально-геологической  инстанции - ДВИМСе.

Из аэропорта Денис пытался дозвониться до сына Васи, да, видимо, перепутал номер телефона и у него ничего не вышло  (он вообще очень не любил телефонить). А   рядом звонил какой-то другой мужик, неожида­нно назвавший фамилию Васиного начальника.

- Вы звоните Жарову? - спросил Денис.

- Нет, я сам Жаров.

- Да? Вот здорово! А Васю Доценко знаете?

- Знаю.

- Я его отец. Не могу дозвониться. Мне надо передать ему рюкзак с теплыми вещами.

- Я лечу на вертолете в Анадырь в четыре часа, возьму вашу передачу. С сыном хотите поговорить?

- Конечно!

Жаров набрал правильный номер, позвал Васю и Денис, волнуясь и по­тея, с ним оживленно побеседовал.

Первую ночь   Денис по старой привычке переночевал на скамье в зале ожидания аэропорта. Здесь и обнаружил его сын, приехавший из Анадыря. Зарегистрировав билет в Магадан на воскресенье четырнадцатого, Денис и Вася уехали в поселок Шахтерский, на хату буровиков ТИСИЗа, где и заночевали. Вася сухо кашлял, у него был явный бронхит, с ним он собирался лететь в командировку в Певек. Денис посоветовал ему этого не делать, а идти к врачу и начинать лечиться. Вася папу послушался, на вертолете вернулся в Анадырь, а Денис улетел в Магадан.

 

Место в гостинице СВПГО на набережной речки Магаданки для дорогого чукотского представителя было забронировано и он занял его. Семи­нар проводился в здании Политпросвещения, докладов было множество, по всем регионам. Доктора и кандидаты ГМН и простые, неостепененные гео­логи и геофизики - мобилисты полностью отвергали-опровергали принятую ранее в Советском Союзе геосинклинальную теорию генезиса и развития
земной коры (вертикальные движения), смело ее критиковали - переостроечная свобода мышления и плюрализм позволяли делать это. Сторонни­ков этой   устаревшей теории - фиксистов - они разносили в пух и прах. Мобилисты рассматривали геологическое строение Северо-Востока Азии с точки зрения запрещенной ранее «буржуазной» теории Вагенера
(горизонтальные движения континентов), давно принятой в западной Европе и Америке. Они приняли на веру и внедрили в советскую геологию тектонику плит. Они сыпали специальными терминами, незнакомыми Денису. Тем не менее слушать доклады старому геологу было интересно, он добросовестно посещая все занятия и даже писал конспекты.

На третий день семинара, вечером, Денис встретился с институтским товарищем, колымским геологом-россыпником, которого не видел почти тридцать лет. Это было чрезвычайно интересно, выпускники НПИ 1961 года узнали друг друга сразу. Они просидели на кухне у Толика почти всю ночь, выпили всю его талонную водку, выкурили все сигареты и переключились на кофе. В шесть утра Кирс вывел на прогулку свою собаку и Денис распрощался с ним.

Пригласил Дениса в гости и бивший нырвакинотец, сосед по лестничной площадке начальник гидрогеологического отряда Полукружкин, ранее крепко пивший, а теперь, к сожалению, полностью излечившийся от этого пагубного удовольствия. Его много натерпевшаяся жена - молдаванка достигла, наконец, женского счастья. Она накормила мужиков вкуснейшими жареными цыплятами, напоила кофе с пирожными. Лева сиял - и на работе, и дома - всё у него о^,кей!

Узнав от Полукружина новый адрес Блямберга, Денис в последний магаданский вечер решил его навестить. Он долго бродил среди новостроек улицы Якутской, да так нужного ему номера дома не нашел. Когда совсем стемнело чукча поиски прекратил и по пути в гостиницу зашел в бичиное кафе, где на ужин выдавали стакан портвейна. Простояв в оче­реди за вином два часа, Денис упросил буфетчицу продать ему три ста­кана, сел за стол и выпил их,  закусывая хлебом. Прощай, грустный Магадан!

24 октября Денис покинул колымскую столицу. Голова его 6ыла забита мобилистскими терминами - терейнами, субдукциями, контракциями, аккрециями, коллизиями, спредингами, рифтингами, чешуями, меланжами и зонами Беньёфа. Так Денис Доценко ни с того, ни с сего, без всякой причины и пользы производству стал первым и последним мобилистом ВЧГЭ. Полученные знания ему были не нужны, потому что окончательная опорная легенда Госгеолкарты-50 строилась по геосинклинальному принципу.

Новый 1991 год экспедиция встречала в тревожном ожидании непонятных перемен. Денис написал:

Несмотря на перестройку наступает новый год.

Дед Мороз на резвой тройке нам подарочки везет.

Что в мешке у дед Мороза? Мухоморы или роза?

Хлеб, вино, окорока даст нам щедрая рука?

Иль пошутит дед: «Шалишь! Получай без мака шиш!

Потому что рынок-не для всяких крынок.

По восточному календари наступал год Овцы. Денис надеялся, что уж прожиточный-то минимум в новом году обеспечен будет.

С худой Овцы хоть шерсти клок,

Чтоб было что на «файф-о-клок».

У экспедиции возникла необходимость саморекламы. Администрация и профсоюз в лице Инги Сосновской обратились к Доценко с просьбой написать что-то вроде визитной карточки предприятия для юбилейных сувениров (книжек с пришлифовками агатов, изготовленных в камнерезной мастерской группой Михаила Петрова). Вот что у него получилось.

ВЧГЭ - самая восточная экспедиция Союза. Чукотка - самая экзотическая земля, омываемая двумя океанами и морями, а по геологическому строению - родная сестра Аляски. Недра Чукотки богаты полезными ископаемыми. Их ищет, находит, разведует и передает в эксплуатацию Восточно-Чукотская геологическая экспедиция ВЧГЭ - это настоящие и будущие месторождения благородных и редких металлов.

ВЧГЭ - это разведанные запасы золота, олова, вольфрама.

ВЧГЭ - это поставщик строительных материалов, питьевой воды, поделочных камней, руководящих работников,

ВЧГЭ - гарант успешного развития горнодобывающей промышленности района.

ВЧГЭ - это коллектив сильных людей, опытных специалистов, преданных изучению и освоению чукотских недр.

По рекламе-то получалось все хорошо - геройская экспедиция, процветающая. На самом деле все было не так. Единственный серьезный объект, за который она могла уцепиться и выжить, это золоторудное месторождение Туманное, которое пытался сделать, довести до победного конца начальник ГРП Петр Польский. Он смело давал большие, головокружительные прогнозы, чтобы выбить финансы на продолжение работ. Он видел пример возрождения месторождения Валунистого в Западно-Чукотской экспедиции и знал, что это произошло благодаря энергии и настойчивости главного геолога Кислова. Самолюбивый и гордый геолог Польский тоже надеялся на успех и громкую славу.    Он доказывал, что даже при невысоких содержаниях золота в рудных телах месторождение будет рентабельным, потому что объем рудной массы велик и отрабатывать его можно будет дешевым открытым способом - карьером. А если к тому же будет построена Амгуэмская ГЭС, то тогда-а-а... Напористому геологу быд дан карт-бланш.

Радужные надежды пока что омрачала сурово-серая реальность. Из экспедиции уволился еще один ветеран - Борис Кутенков. Он стал главным методистом краеведческого музея (директорское место успел занять Маслаков). Бывшие мараваамцы неплохо устроились - они имели достойную (модное слово) зарплату, полную не зависимость и возможность летних путешествий по интересующим их местам (для сбора якобы музейных экспонатов).

Оставшиеся в экспедиции дееспособные геологи не теряли бодрости духа и продолжали шутить. Для праздничного концерта, посвященного тридцатилетию ВЧГЭ, Денис Доценко сочинил сценарий телемоста «ВЧГЭндия – Загранка». В роли Экспедиции выступала, разумеется, Инга Сосновская-Карамба, Загранку представлял Вадим Черных (страна Кубаньдия). Участвовали в телепередаче и две семьи, находящиеся в Монголии и Вьетнаме.

Инга: С нашей стороны в телепередаче принимают участие товарищи Зрякин, Маркин, Тынский, Воронов и Нартыненко с супругами. Кубаньдия, ты слышишь меня? Как изображение?

Черных: Карамба! Слышу и вижу хорошо. Ты ничуть не изменилась, крошка, за последние тридцать лет!

- Благодарю за комплимент, но не будем терять времени. Представь нам заграничных участников телемоста.

- Монголию представляет Мюллердорж, Кубаньдию - я, моя супруга Таис, а также Серж и Сандра Колечко, Вьетнам - Штейн и Ма-си-ко.

- Со своим бывшим соседом хочет поговорить Вася Маркин.

Вася: Андрюха, здорово!

- Сан бай ну, Васья! Их сайн. Очень хорошо. Геологийн удирдах газар. Это наше Управление.

-Понял, ага. Вес штуфных проб какой?

- Нэк, хоер, гурув, дурув, тав. От одного до пяти кг.

- Ты смотри, у нас такой же. Мы такие же, как и вы. Мы похожи. Давайте дружить.

- Давайте.

- По какой инструкции вы работаете?

- По нашей.

- А совет трудового коллектива - СТК - у вас есть?

- СТК бахкуй, нету, их сайн. Васья, вы еще производственной гимнастикой занимаетесь?

- До сих пор постоянно упражнялись только двое - Виноградов и Кутенков. А сейчас они уволились, дергаются в другом месте, ага.

- А где Рая? С ней Людхорло, моя эхнэр, хочет поговорить.

Рая: Тут я, тут, вот она я!

Люда: Сайн дай ну, Рая! Как жизнь в нашем доме?

- У нас все хорошо. Володя Крайтер в новый дом переехал. А Жиглина по-прежнему бузит.

- Профсоюзная жизнь не заглохла после моего отъезда?

- Ну что ты, бурлит. В ЦГГП тебя заменила Галя Типанова, а по экспедиции шустрят Инга Сосновская и Нина Моисеева. Они и праздничные мероприятия устраивают, вот как сегодня, и в кино водят. Всюду женщины.

- А что делают мужчины? Небось, одной геологией и занимаются?

- Да ну, какая там геология. Им не до нее. Сидят, считают, кумекают, как дальше жить, чтобы не прогореть. Хозрасчет называется.

Черных: Слово просит Кубаньдия! Пожалуйста, Серж.

Колечко: Я хочу побалакать со своим прэемником. Как дела, Михаил?

Зрякин: Как видишь, еще не сняли. Держимся пока. На старых запасах. Но перспективы не радуют. А что у тебя?

- Го! Тут мы с Вадимом такие залежи золота раскопали - на сто лет хватит!

- Золото в Кубаньдии? Что-то не слыхал.

- Так это так говорят. А фактически - это зоогенные образования типа гуано - навоз, назем, пэрэгной. Верхний слой современных отложений на тырлах, вокруг коровников, птичников, свинарников, конюшен.

- Что-то я не понимаю...

- А шо тут понимать? Естественное удобрение, никаких нитратов. Спрос большой. Мы с Черныхом взяли эти залежи в арэнду. Изучаем, разведуем, разрабатываем, продаем.

И это выгодно?

Го! Скоро миллинерами станем.

Черных: Моя жинка - фермерша хочет поговорить со своими чукотскими друзьями.

Таис: Лена н Леша! Ну что вы там застряли? Пора перебираться в нашу солнечную Кубаньдию!

Лена: Леша говорит, пока не оценит перспективы всей Чукотки, никуда не поедет. Уж больно дело интересное, занимательное, фантастическое. Да и северный стаж еще нужен. Сейчас они с Геной Цукиным  вулканиты добивают.

- А новые полевые ископаемые есть?

- Только геохимические аномалии с кларковым содержанием. Литогеохимические пробы анализируются на всю таблицу Менделеева. Миллионы цифр и все нужно разносить.

Нартыненко: Ну и разносим, ну и что! Такие теперь требования. На разноске и держимся, деньги получаем. Половина женщин ЦГГП на разноске сидит.

- А кому это надо?

- В смысле конкретной пользы это никому не надо, занятие это бесполезное. Но это наша продукция, наша лапша, на ней строится хозрасчет.

Колечко: Эх, друже, брось ты це дило, дуй до мэнэ, в мой кооператив.

- Ладно, подумаю.

Черных: Вас не видим, пропало изображение.

Инга: Вот черт! Опять! Ну что там у них случилось? Надо позвонить, узнать. РУС? Почему телепередача не работает? Ага, понятно. Товарищи, на горе кончилась солярка. Подождем, пока завезут.

Маркин: Вечно чего-то ждем. Работать надо. Канавы бить.

Рая: Ну что ты возникаешь? Тебе больше всех надо сиди, молчи!

Инга: Не ссорьтесь, ребята, дума будете ссориться. Здесь все-таки телемост, а не кухры-мухры.  Вы что-то хотите сказать, товарищ Тынский?

Жора: Мне бы ваши заботы. А тут, понимаешь, штаты надо сокращать, a кого? Добровольно никто увольняться не хочет.

Нартыненко: А я все-таки не понимаю, для чего разносить марганец? Ну кому ом нужен? Как вы считаете, товарищ Зрякин.

Зрякин: Дело не в марганце. Работать надо, крупные месторождения находить, перспективы наращивать. А ЦГГП мышей не ловит.

Инга: Товарищи сегодня же праздник, сегодня телемост, а вы о чем говорите? Давайте вспомним что-нибудь такое, о чем не стыдно рассказать нашим зарубежным друзьям.

Тынский: Новый дом сдали с библиотекой.

Инга: Вот об этом можно сказать.

Рая: Но в квартирах стены и потолки мокрые.

Тынский: Об этом не стоит говорить, это мелочи.

Зрякин: Вахтовый метод действует безотказно.

Рая: Но вахты месяцами в поле сидят, не меняются, мерзнут, голодают.

Инга:  Это не интересно, об этом говорить не стоит.

Тынский: Теплицу построили!

Инга: Правильно, об этом скажем.

Рая: Но она же выдает один только лук, да и то очень редко. От нее одни убытки.

Инга: Этим хвастаться не будем.

Зрякин: Второе увеличили запасы Восточного! Премии отхватим!

Инга: Да-да, наши зарубежные друзья порадуются, узнав об  этом.

Нартыненко: А я все-таки не понимаю - зачем марганец разносить?

 Инга: О, заработало!

Черных: Внимание, внимание! На телеэкране - Вьетнам! Вы узнаете этих людей?

Инга: Погоди, погоди... Кого-то они напоминают...

 Тынский: Это Штеин,  бывший зам-нач-по-хч, мой предшественник, с супругой. Этти, тумгытури! Чем вы там занимаетесь?

Штеин: - У самовала я и моя Маса, сидим под пальмой кусаем банан.

Тынский: - У вас к нам вопросы есть?

- Воплосов ноу, есть, понимаес, позелания, советы.

- Мы внимательно слушаем.

- Кадлы лисают все. В опсизитии долзен бить полядок. Бицей надо уволнять.

- Изините, товарищ Штейн, ваши советы несколько устарели. У нас бичи давно перевелись, увольняем стариков-ветеранов.

- Нысиво, холосо. Иссё спортплоссядку от снега цистить ната.

- Но я там не живу. А жильцы не хотят, они привыкли, что снегоуборкой катка постоянно занимались вы с Каталенко. Они ждут не дождутся, ког­да ли вернетесь и расчистите каток. Штеин: Вот видис, Маса, я на Сюкотке нузен.

Маса: Я так и знала, мой дорогой, что без тебя там все лазвалится. Но мы туда не вельнемся, плавда, милый? Говолят, там какая-то кака, пелестлойка, сто ли.

Штеин (поет)

У самовала я и моя Маса, сидим под пальмой, кусаем банан,

 А на Сюкотке снеговая каса, молос и ветел, и туман.

У самова…

Инга: Вот черт! Опять изображение исчезло. Теперь, наверно, окончательно. Придется закончить телемост и перейти к следующему номеру нашей программы. Что там у нас? Доценко: Предыстория ВЧГЭ.

1955 год.   У залива - группа партий, Свистоплясов, Галин - тут.

На больной чукотской карте был всего один маршрут.

1959 год. Пухов, Козин и Ирина их пополнили ряды,

Шульц была для них кумиром (в смысле поисков руды).

1960 год. Появился Цукин в этом, из Воронежа поспел

И в разведку рикошетом он на Пепен загремел.

Инга: Все названные первопроходцы здесь, в этом зале. Даже Кирилл Сергеевич прилетел из смоленских лесов. Поприветствуем его! (Апллодисменты). И Евгений Макарович принял наше приглашение, он тоже здесь!  (Продолжительные аплодисменты). Жаль только, что без уважаемой Марии Васильевны, он ее на огороде оставил, чтобы нанимала па­хать. Непревзойденный маэстро с гитарой сходу влился в нашу заслуженную самодеятельность, он будет аккомпанировать вокальной группе «Все-те-же» (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию, возгласы – браво, маэстро!)

Доценко: История ВЧГЭ.

1961 год – Открытие экспедиции.

Экспедицию создали, группы партий больше нет,

ВЧГЭ свободу дали, полный суверенитет.

Шли по площади двухсотки. Светлый, Пепен – ГРП.

Появились на Чукотке Дэн Доценко, Зина Б.

Молодой специалист:

Скажи-ка, тетя, ведь не даром

Геологические пары ходили по горам?

Сезоны были полевые, да говорят еще какие!

Не раз открытия большие встречались на ура!

Тетя ВЧГЭ (Сосновская):

Да, были люди в наше время –

Веселое лихое племя, богатыри не вы.

Такая им досталась доля (на то, наверно, божья воля)

Везли руды и рыбы с поля повыше головы!

1962 год – Открытие Экуга, Керкергина.

Год великий, знаменитый, много дел наворотил:

Керкергин, Экуг открыты, Пеньельхин зазолотил.

Знают все героев года, им досталось не легко –

Пухов (крепкая порода!), Молкин В., и Руденко!

«Все-те-же» (поют для Пухова)

Главное, Сергеич, сердцем не стареть,

Песню заполярную до конца допеть.

Мы живем в краю, где до сезонного отряда

Только вертолетом можно долететь.

А ты улетающий в даль вертолет в сердце своем сбереги.

Под винтом вертолета о рудах поет

Рожденный тобой Керкергин!

1963 – открытие Майны.

Бедных россыпей начало, у Соломина улов.

Слово «Майна», прозвучало громче всех чукотских слов.

Майне нет альтернативы, россыпь вроде быть должна.

Горбачю «переспектива» як горилочка нужна!

1964 - открытие Пеньельхинской россыпи.

Были россыпи и руды – заиграл Милютчекай.

Кочевряжино как чудо преподносит Телекай.

Заявил Руденко крепко: «Я трепаться не люблю,

Золотая будет репка, скоро прииск подарю!»

1965 – открытие Матачингая.

Был сезон совсем без лета. Шли снега, снега, снега.

От геологов ответы: «Нет полезных ни фига!»

Лишь Синицин был доволен и имел веселый лик –

В листвинитах Кровь Дракона обнаружил полевик.

И в разведке дни настали – Майна золото дает,

Чудо-Блямберг зубы скалит и травить не устает.

Вот кому бы песню спеть – Блямсу! Но этот маленький супермен петь не умел, зато выражался артистично, образно, он вдохновлял рабочих словом на трудовые подвиги, как Цезарь легионеров на ратные дела. Однажды Блямберг заявил: «Мальчики! Если вы выполните план, я поставлю вас на высокое место, поцелую в задницу и выдам каждому по бутылке спирта! План был выполнен.

1966 – Открытие Звонкого.

Сново олово открыто – тут Тутушкин был неплох.

Вышел Звонкий на орбиту, тихо звякнул и заглох.

Кто открыл участок Звонкий? Сима нам ответ дала,

Намекнула очень тонко: «Там Федякина была.»

Я была молода, как тростиночка! Потрудилась тогда моя спиночка.

В поле грузы несла я играючи, я маршруты вела припеваючи.

Все познала ходьбой в геологии, пусть другие идут, длинноногие.

1967 – Разделение экспедиции, открытие Амгеня.

В экспедиции деленье, часть уходит на восток,

Наукана населенье увидало молоток.

ВЧГЭ не оскудело, руды Воронов нашел.

Прям за бухтой было дело – это очень хорошо!

Можно долго не поститься (Шилов, ты уж нас прости),

Можно с горочки спуститься и в «Улыбку» забрести.

1968 – Открытие Эльмауна.

Кадыков открыл Эльмаун, видно снизу от и до –

На скалистой стенке кара оловянное гнездо.

1969 - Открытие Почина.

Золотой Почин как чудо! Жилы взяты под уздцы.

Ноздрина златые руды разошлись на образцы.

1970 -  Закрытие Амгеня.

Был Амгень закрыт навечно, а ведь надо бы бурить.

 Но об этом бесконечно можно только говорить.

1971 - открытие Ленотапа, Обзорного, Кенына.

Год успешный, год богатый. Ленотап - Вадима приз,

А Кенынские агаты - для Гаврилы был сюрприз.

Виноградов дал Обзорный, а Синицин – Чумовой

И носить им не зазорно ореол над головой.

Песня Виноградова.

 

Ретро-тундра веселою была, завертепил чукотские дела:

Всю эту шелупонь прошел я будто конь,

Среди болот и скал проскакал!

Это было не так уж давно, были руды и песни, и вино.

Под струнный перезвон природой одарен

Чукотку пересяк так и сяк!

1972 – Открытие Крыла.

В этот год подарком новым прилетело-приплыло

Оловянно-россыпное Свистоплясово Крыло.

1973 – Начало ГГС (групповых геологических съемок)

Групповых начало съемок, едет банда Черныха!

Этот метод трудоемок и доводит до греха.

Молодой специалист:

Скажи-ка, тетя, ведь не даром

Групповики пердячим парам бродили там и тут?

Ведь были схватки групповые, да говорят еще какие!

Три года натирали выи – была ли в том нужда?

Да, против этого боролись, но все же крепко напоролись

На метод групповой.

Открытий сделано немало, но все ж намного хуже стало,

Ребята выглядят устало, с поникшей головой.

1974 – Открытие Тыноокена.

Ванкаремская эпоха, километры буража.

Нет запасов, дело плохо, Тафик режет без ножа.

Все же золото блеснуло, Тыноокен струйку дал,

В ней Смеян, упав со стула, путь на Тулу увидал.

1975 – Открытие Свободного.

Жилы кварца не бесплодны, Дубов знает – есть металл!

Мурунтау на Свободном поискать черед настал.

1976 – открытие Туманного.

Дубу Веник отвечает: «Скоро Майское найду.

 На Туманном различаю и породу,  и руду.

 Песня для Веника.

Мы за что Володю любим? Да за то, что нас не губит

И за то,  что навиду - за туманную руду,

Всем молодушкам по нраву за головушку кудряву,

За характер деловой,  зa работу головой,

Хвалим мы его за сметы,  за полезные советы,

За прошедшие поля,  за больше прмбыля.

1977 - Открытие Озерной россыпи.

Сделан вывод самый главный – золотого нет кита

И закончилась бесславно буровая маята.

Бросив низменность пустую, к Пеньельхину вновь пришли,

Россыпь среднюю, простую рядом с прииском нашли!

1978 – Открытие Корриды.

На Корриде заиграло – золотой повышен фон.

Вместо записей Уралов применяет диктофон.

 

1979 - открытие Ленотапской россыпи.

Россыпь крупная открыта, эта россыпь Ленотап.

Все в разведке шито-крыто, новый начался этап.

1980 – Открытие Мечты.

У Доценко появилась оловянная Мечта.

Но недолго счастье длилось, оказалось,что не та…

1981 – Объединение двух экспедиций.

ВЧГЭ объединилась с Науканскою сестрой.

Словно заново родилась – фронт один, единый строй!

Молодой специалист:

Скажи-ка, тетя, видно даром всех науканцев божья кара

Постигла на века?

Прогнозы выданы большие, за что же их распотрошили

И к ВЧГЭ опять пришили оторванный рукав?

- Да, сколь восточники ни бились, но полевых они лишились

И с ВЧГЭ навеки слились в один Большой Поток.

Лихая им досталась доля – выходит, зря ходили в поле.

Не будь на то Господня воля – не отдали б Восток.

1982 - Открытие Тутумына.

«Дева» Козиным открыта – вот богатая руда!

Глубоко она зарыта, не годится никуда…

1983 - Успехи гидрогеологов

Питьевой воды запасы 3оя Щукина дает,

И в поселке, и по трассе Зоя бурит и поет:

«Ой, черна я черна, черна волосами,

Но бела-бела я своими делами,

Я водой снабжаю: я всегда полезна,

Дело обожаю, леди я железна!

Я люблю Чукотку, как свое поместье.

Я всегда молодка, на своем я месте!

1984 - Новоселье.

Экспедиция могуча, новым зданием горда,

Быт Каталенко улучшил и условия труда.

Метод вахтовый налажен, эффективность возросла,

Но прирост уже неважен,  нет объектов, вот беда!

1985 - Закрытие Тутумына.

Тутумын закрыт разведкой, без буренья дан ответ.

Заявил Козловский едко: «Есть руда, но тел-то нет!»

1986 - Открытие Грибного.

Оценить Грибное сложно. Крага прав - рельеф такой,

Что подъехать невозможно ни по склону, ни рекой.

1987 - Возрождение Экуга.

Это что за наважденье - бедных руд большой запас!

Стало вдруг месторожденье перспективней в десять раз!

Возрождение Экуга! Петр Польский на щите!

Где найти такого друга, чтобы взял запасы те?

Песня для Польского,

Ты сегодня не такой, как  вчера,

По заслугам ты начальником стал.

Силой мысли и движением пера

Перспективы необъятные создал.

В поле, в поле, в поле, в поле, в поле ты ходил,

Крупные объекты для разведки находил.

В поле, в поле, в поле, в поле, много рудных тел,

Свежий ветер тоже - ты давно его хотел.

1988 - Разведка керамзита.

Керамзит дают не боги, занимался им Попов.

Он запасы у дороги подсчитал и был таков.

1989 - Открытие Южно-Экугской зоны.

На окраине Экуга зона мощная свинца,

Глухарева тут заслуга и Затыки-молодца.

Сразу видно - бес попутал:  злата ждет чукотский  край!

Говорим мы: «Футы - нуты, на свинце не въедешь в рай!»

1990 - Закрытие Свободного, возрождение Туманного.

Доказательства плохие дать запасов не могли.

 Тучи черные глухие на Свободное легли.

На Туманном лучше стало, может даже будет прок.

 Улыбаемся устало: 30 лет - хороший сpок!

1991 – Юбилейные итоги.

Что ж в итоге мы имеем, робко двигаясь вперед?

Экспедиция худеет, разбегается народ.

Но надеемся на чудо, на руды большой объем.

Это будет. А покуда мы танцуем и поем:

«Мы сегодня, не такие как вчера,

От застоя мы уже далеко.

Силой мысли и движением пера

К процветанию дойти нелегко.

В поле, в поле, в поле, в поле, в поле мы пойдем,

Ценные объекты для разведки мы найдем.

 Поле, поле, поле, поле, поле нас спасет,

Свежий ветер рынка обновленье принесет».

Все участники юбилейного торжества, в том числе и артисты, по типу кафешантана восседали за столами с выпивкой и закуской, что придавало собранию уютно-домашний вид. Самодеятельность сменилась общими танцами и песнями, мужики кучками выходили покурить, позубоскалить, греме­ла музыка - все было как и раньше, как всегда, как на всех предшествующих пирушках, ничто не предвещало социально-производственной бури. На сцене актового зала все еще стоял большой белые бюст вождя мирового  пролетариата и на задней стенке большими красными рельефными (вырезанными из плотного пенопласта) буквами было написано: «Мы придем к победе коммунистического труда».

На другой день после мощной коллективной пьянки Ирина Свистоплясова пригласила ветеранов (кому за двадцать пять) к себе домой. И вот тут, в узком кругу, появилась последняя возможность, настал благо­приятный момент помирить пребывающих в состоянии глухой хронической вражды двух старперов - Виноградова я Свистоплясова.

- Ребята, Женя и Федя!   Старые пердуны! Хрены моржовые! - обратил­ся к ним Денис, держа в руках рюмку с водкой. - Ну чего вы не подели­ли? Чукотские недра, что ли? Кончайте враждовать. Мы все достигли такого возраста,  когда нужно отбросить гордыню и жить по-христиански. Вы должны немедленно помириться, выпить на брудершафт!

- Правильно! Брудершафт! Пьем мировую! - заорали ветераны. Виноградов, смеясь, подошел к ПБ, пожал руку и обнял его. Потерлись худыми щетинистыми щеками и похлопав друг друга   по выступающим лопаткам и становым хребтам, деды звякнули   бокалами и выпили миро­вую. На их мутных глазках с подвесными мешочками сверкнули слезы умиления. Всем геологам в это мгновенье стало необыкновенно благостно на душе, будто пьяный ангел над ними пролетел. Особенно расчувствовалась хозяйка квартиры, которая и сама-то жила со своим дуроломом в напряженном знакопеременном состоянии любви-вражды.

Дорогие-драгоценные гости Экспедиции Пухов и Виноградов прожива­ли в своих старых квартирах,  занятых семьями дочерей и уезжать из Нырвакинота не спешили. Дородный дед Пухов пил с зятем, ходил по гостям и гулял с рыжими внуками-близнецами. Неугомонный живчик-непоседа Ви­ноградов тоже ходил по гостям, но с другой целью - он собирал   слайды - цветные снимки чукотских пейзажей. Он посмотрел фототеку Славы Май­орова, Петра Уралова, Генриха Козина, Дениса Доценко и у всех отобрал понравившиеся ему виды с обещанием вернуть через год. Для чего они ему были нужны? Чтобы дома, в Новокузнецке, создавать масляными красками на полотне красивые картины  и продавать их. Технология простоя – увеличенное спроектированное на холст изображение пейзажного слайда поднимается красками, цвет-на цвет, вот и все! Вот до чего додумался смекалистый старпер! «Вы понимаете, ребята, ведь там в магазинах ничего нет, никаких картин, подарок на день рождения купить невозможно. Мои картины пойдут нарасхват!» - объяснял Евгений свои намерения.

Затем Виноградов развил бурную трудовую деятельность по ремонту сарая,  запущенного зятем. Он ходил по брошенным шхунам и свалкам (предполевая привычка), таскал доски, рейки, проволоку, толь, жесть и прочие стройматы. Окончательно убедившись в тем, что его детки - замужняя дочь и холостой сын Миха -живут в одной норе как лиса с песцом, грызутся и дерутся каждый день, он развел их. Он купил однокомнатную квартиру, обставил ее я перевел туда своего непутевого отпры­ска. Сделав это благое родительское дело, Евгений Виноградов теперь уже навсегда покинул Нырвакинот.

Денис Доценко к этому времени завершил составление окончательной опорной легенды иультинской серии листов Госгеолкары-50 и отправил ее в Магадан. В средине апреля он уже работал по проекту Благоволина на геологическое доизучения площадей и составление листов Государственной геологической карты масштаба 1:200000 новой серии ( ГДП-200).

 

В конце мая из СВГПО пришло сообщение о том, что рассмотрение легенды Иультинской серии состоится в Хабаровске (ДВФ HPС ВСЕГЕИ) 14 июня. В аэропорту Залив Креста Денис узнал, что билетов на Хабаровск (из Анадыря) нет до средины июня, наступило ажиотажное время отпусков. Помогла Олина подруга Маня Карова, работница аэропорта. Она достала билет на пятое нюня, что значительна раньше назначенного срока,  но иного выхода не было, пришлось Денису лететь.

Четвертого июня утром, провожая мужа, Оля кормила его мясом и приговаривала:  «Ешь, ешь побольше, дальше неизвестно что будет». Почему неизвестно? Известно. В Анадыре всегда одно и то же - шницель «чтоб ты сдох». Его Денис и съел на обед после полупорции щей. Вече­ром в буфете аэропорта ничего,  кроме шницеля и мутного кофе с моло­ком не было. Денис поужинал и улегся на свою гостиничную койку. В двадцать два часа у него сильно заболела правя почка. Денис побежал в медпункт, дежурная медичка сделала укол баралгина, померяла давле­ние и ужаснулась: «190 на 100 - куда же вы полетите? Вам нельзя лететь!» Затем она сделала еще укол – от давления. «Идите, ложитесь, должно пройти». После полуночи дрожь и тряска   утихли, боль заглохла и Денис заснул. Утром давление нормализовалось (120 на 80). Слава Бегу, можно лететь. Денис думал - отчего произошел почечный приступ? И пришел к выводу – от мяса. Весь день он ел мясо – вот почка и возмутилась.  «Надо переходить на манную кашу,» -решил он. В этот день вылет не состоялся - не принимал Магадан.

Шестого июня в два часа ночи Денис  на ТУ-154 вылетел из Анадыря и рано утром приземлился в Хабаровске. Его завтрак состоял из одного яйца, хлеба, вафли и кофе. Хабаровск поразил чукчу ярким солнцем, сочной зеленью и невероятным количеством крупных желтых цветов одуванчиков. Долго проблуждав по городу,   Денис отыскал ДВИМС, в институте вышел на секретаря НРС Бондаренко и очень удивился его ранним приездом – место в гостинице для Доценко было забронировано с 11 июня.  

- А сегодня какое число? – хитро улыбаясь, спросил Бондаренко.

Сегодня, однако, шестое.

Где же вы будете жить до одиннадцатого?

Похожу по гостиницам может повезет.

Ну – ну…

Место удалось найти в бичиной ночлежке «Маяк», в номере на одиннадцать человек. Денису было все равно, где ночевать, койка есть – и ладно. Определившись с жильем, Денис возвратился в ДВИМС, встретился со Светой Ратниковой, от которой узнал, что сам Ратников, став докторов ГМН, переехал в Харьков и преподает в университете курс месторождений полезных ископаемых. Света тоже сделала карьеру – написав кандидатскую дисертацию (но не защитив ее), получила должность начальника лаборатории. «Теперь кандидатская диссертация – вот она, лежит в столе – мне не нужна, я и без нее имею максимально возможную зарплату», - сказала Света, жена профессора Ратникова. Денис у нее поужинал, оставил чемодан, взял в подозрительный бичиный номер лишь туалетные принадлежности и тапочки. Прошедший день у Дениса был очень длинный и тяжелый, он много ходил, натер мозоли, модные остроносые туфли оказались для таких метаний непригодны. Последующие два дня обезноживший геолог валялся на своей койке, читал и сочинял стишки о своих заключенных. Об анадырских почечных страданиях он написал так

Как схватила меня почка - будто в бок всадили кол!

Ох, была кошмарная ночка, за уколом шел укол.

И давление под двести! Боже мой, да что стряслось?

Ох, Анадырь, в этом месте горе чудом пронеслось.

МСЯО! Прочь отраву эту, а иначе - быть беде!

 Перешел я на диету, ограничился в еде.

Примечание: «мсяо» - мясное блюдо из репертуара сатирика Михаила Задорнова, увиденное им в общепитовском меню (несъеденное мясо). О первых хабароских днях у Дениса остались такие впечатления:

Бес меня попутал, что ли? Ноги вдребезги растер.

А кровавые мозоли на мизинцах – как костер!

Я хожу, кривясь от боли и мечтая о лаптях.

Помогает только воля сделать Дэну каждый шаг.

Ножки бедные опухли, будьте прокляты вы, туфли!

Вы – копыта сатаны, что на муку мне даны!

Как ни трудно было геологу ходить,  но делать это было надо. Восьмого нюня он доковылял до речного порта и совершил прогулку по Амуру на теплоходе. С реки город смотрелся прекрасно. И вообще Хабаровск чукче очень нравился. Однако единственное увеселительное заведение, которое он посетил – цирк-шапито – сказался довольно-таки халтурным. 

На следующий день Денис зашел к Светлане домой, взял из чемодана плавки и, возвратившись на Амурский бульвар, лег на травке и стал читать испанский детектив. Потом прогулялся по замечательной набережной, парку и лестнице, которая не хуже одесской, постоял у памятника Невельскому и возле кафе «Утес». В это престижно-дорогое заведение скромный, стеснительный чукча не пошел. Ужинал он на привокзальной площади в демократичном кафе-забегаловке «Стрела» со стоячими местами вокруг высоких круглых столиков.

В гостинице «Маяк» произошла кража. Один из съехавших прихватил импортную куртку старателя Приморзолота. Никто из обслуживающего персонала и гостей не удивился – а чего тут такого, дело обычное, житейское.

В ДВИМСе    Денис пообщался еще с одним бывшим нырвакинотцем  - Иваном Житовым. В его кабинете он попил чайку с карамельками. Иван, смущенно улыбался и как бы оправдывался перед Денисом, признался, что спиртного он в рот не берет – врачи запретили.  Случилась эта трагедия после изнурительно влажно-душного лесного сезона, когда у Ивана paзболелась голова, причем боли били жуткие и он полгода, пролежал в больнице. Теперь даже от одной рюмки эта боль возникает вновь и вновь и от нее хоть на стенку лезь! Такой здесь климат, тяжкие таежно-южные поля. Бедолага Кадыков, сменил Чукотку на Приморье, не выдержал, помер - отказали почки. Не помогли ему и 6резовые почки, которые весной, в трогательном стремлении спасти погибающего товарища, собирал в тайге Ксен Зыбин. Этот молодой,  здоровый на вид ороч тоже вскоре взял да умер - вот такие, понимаешь, получаются амурские дела. Не надо было выезжать из Нырвакинота, не надо 6ыло покидать Чукотку-мать и матушку тундру! Ваня Житов вот тоже мается, ничего крепче чая не пьет, боится дуба дать.  Ну а у Дениса нет талонов на алкоголь и он тоже стал вынужденно непьющим.

Посетив еще раз амурский пляж (было облачно, хмуро и сыро) Денис простудился и у него заболела хроническая носоглотка – так возникла третья командировочная болезнь (почки- ноги- нос).

Одиннадцатого июня в три часа ночи у Дениса украли тапочки. Пришлось ему идти в туалет в туфлях. В коридоре он видит – идет навстречу лицо кавказской национальности (чурэк), шлепает по линолеуму – шлеп – шлеп – шлеп – его тапочками!

Вот они! – воскликнул обрадованный Денис, указывая пальцем на тапочки.

Твои? – спросил чурэк.

Мои, -  сознался Денис.

Извини.

Ладно.

Вернувшись из туалета, Денис нашел тапочки, спрятал иx под матрац и с твердым намереньем поспать положил голову на подушку. Вдруг раздался выстрел-хлопок и в морду пытающегося заснуть геолога ударила пенная струя шампанского. Денису это очень не понравилось, он в слух обматерил соседа, утерся и повернулся на другой бок. Командированные в Колумбию приморские золотодобытчики (у одного из них украли куртку) гудели до утра, Дениса, гады-жмоты, не угощали, да он и не хотел. Они обмывали синяки, полученные ими в ресторанной драке. От народ!

Примитивная жизнь Дениса резко изменилась - в Хабаровск приехал доктор Ратников! Когда Денис позвонил к нему на квартиру, он открыл дверь с перекошенной кочевражистой физиономией и спущенными штанами (звонок сорвал профессора с унитаза). У Ратникова, как обычно, был понос  - сказывалась смена обстановки, климата и воды. Старые коллеги и почти что друзья выпили бутылку традиционной горилки з пэрцэм, привезенной с нэньки Украины и обо всем побеседовали. Ратников сообщил, что своей судьбой чрезвычайно доволен. «Я живу третью жизнь, а у тебя вce одно и то же», - сказал он.

Пришло время и Денис покинул простецкую бичино-воровскую ночлежку «Маяк» и переселился в прилично-культурную гостиницу «Центральная», в трехместный номер со всеми удобствами. Помывшись в ванне, Денис и двое его сокамерников поужинали, выпили за знакомство и до двух ночи смотрели по телевизору «Круглый стол», президентский раунд выборной компании (на диспут пришли все кандидаты, кроме одного - Ельцина).

12 июня Денис и доктор Ратников прибыли на теплоходе на Светкину дачу, расположенную в пойме Амура, километра два от берега. Выяснилось - никакой дачи в обычном понимании нет, а есть просто огород, бурьян-трава на болотистой низменности. Прибывшие работники, обливаясь потом и кривясь, поднимали лопатами тяжелую, плотную, сырую целину. В обед они выпили разбавленного спирта, привезенного с Украины, и еще больше ослабли. Тем не менее, намеченный хозяйкой план - четыре грядки - они выполнили. Обратный путь по Амуру дачники провели на верхней палубе, под    ветром и дождем и крепко продрогли. И это все Кочевряжина- не захотел спускаться в низ – там душно.

За ужином они употребили ледяную (из холодильника) Светкину брагу. В итоге у Дениса окончательно разболелась носоглотка. В гостиничном буфете он спер соли и стал красную зудящую глотку промывать-бульбулькать крепким соленым раствором. Во время этих процедур сочинялся стишок:

Застудилась носоглотка, не спасли ни спирт, ни водка,

Горло чешется, болит, полоскать себя велит.

14 июня, позавтракав в буфете гостиницы за одним столом с  тремя японцами и одним латышом, пытавшимся разговаривать с ними на своем языке, Денис отправился в институт. Ему сказами, что рассмотрение его легенды назначено на 16-00. В кабинете у Житова чукча пил чай и репетировал свое пятнадцатиминутное выступление, он выучил его наизусть. Однако дали ему всего пять минут - видимо, члены HPС куда-то очень спешили. Денис, приготовившийся глаголить, от неожиданности растерялся, долго молчал, соображая с чего начать, потом, преодолев шок, развел руками и спросил:  «О чем можно рассказать за пять минут?» Из зала кто-то что-то выкрикнул, Денис не разобрал и начал. Он поведал кандидатам-докторам, чем занимался два года, какие проблемы (в основном стратиграфические) решал, что нового он ввел в легенду. Слушателей заинтересовали данные палеопалинологического анализа, выполненные в одной из московских лабораторий.

- Они вас устраивают? - был вопрос.

- Ну, если против них не возражал сам Бычков, значит, они приемлемы. Спорово-пыльцевые комплексы для немых толщ все же лучше, чем   ничего. На безрыбье и рак рыба, - ответил автор новой стратиграфической схемы триасовых отложений Чукотки.

Все выступавшие члены НРС легенду хвалили и постановили ут­вердить ее практически без изменений. Видимо потому, что знали - листы Госгеолкарты-50 составляться не будут, Доценко свое время опередил. Один из докторов, усомнившийся в ее необходимости в настоящее время, предложил использовать легенду Иультинской серии листов при составлении легенды Госгеолкарты-200, которая более   актуальна.

Ужинал Денис у Ратниковых. На троих была выпита бутылка водки, приобретенная Светланой на последний талон. Харьковский профессор Кочевряжина остался недоволен - выпивки мало, не хватило для изложения даже одной из его оригинальных   теорий рудообразования.

И снова Светкин огород, лопата, тяжелая сырая земля, копание целины, разбивка-измельчение плотных, эластичных, нерассы­пающихся на комки пластов,  приготовление грядок. Было влажно, душно, временами сквозь облака проглядывало и припекало солнце, нещадно грызли комары.  «До чего же хреновый здесь климат!»-думал потный, задыхающийся чукча. Он непрерывно пил воду и заливался потом. Такая работа ему не нравилась, хоть и сам на нее напросился; двигался он с ленцой, что, вероятно, было замечено со стороны. Ратниковы отпустили копателя-добровольца в семнадцать часов, чему он был несказанно рад и припустил на причал без оглядки.

16 июня Денис сходил на рынок, купил килограмм редиски - южный гостинец северной семье. Еще раньше по талонам, кото­рые отдала ему за ненадобностью Света, чукча приобрел конфеты четырех сортов, к которым добавил купленные в гостиничном буфете любимые Катины ириски. Вот такие, понимаешь, дефициты...

Покинув гостиницу «Центральную» (а хорошо-таки в ней жилось!), Денис в полдень заявился к Ратниковым. Светлана угостила его чаем с оладушками и клубничным вареньем. Затем в течение трех часов профессор ХГУ читая лекцию о своей научной и практической деятельности по теории рудообразования и поискам новых промышленных типов оруденения в пределах Охотско-Чукотского вулканогенного пояса. Свои предложения о сотрудничестве он
направил во все экспедиции. Дениса он тоже попросил поговорить с руководством ВЧГЭ, чтобы оно согласилось на проведение исследований по определению глубинности оруденения и уровню эрозионного среза известных месторождений.

Последняя статья Ратникова (соавтор Гольденблат) в жур­нале «Советская геология» за 1989 год имела такой заголовок: «Проблемы новых и нетрадиционных типов оруденения на Северо-Востоке СССР». Как продолжение этой темы Ратниковым подготовлена к печати статья под названием:  «Прогнозирование новых типов эндогенного оруденения на Востоке СССР» (соавтор – Гольденблат). В настоящее время Ратников занимается колымской темой:  «Разработка геологических моделей основных типов эндогенного оруденения профилирующих металлов для Верхнего Приколымья и Северного Приохотья (с целью разработки рабочей легенды ГСР-50).

Ратников попросил Денис прозондировать почву в Восточно-Чукотской экспедиции, выяснить возможность заключения договора на проведение аналитических работ по рудам и генетически связанным с ними метасоматитам.

Вечером Денис последний раз прогулялся по цветущему Амурскому бульвару, вволю нанюхался сирени, магнолии и тополиного пуха. Плотно подзаправившись в кафе «Стрела», чукча в девять часов вернулся к Ратниковым, попил у них чаю и выехал в аэропорт. Сидячих мест ни в зале ожидания, ни на скамейках на привокзальной площади не было. Проболтавшись-промучившись четыре часа на ногах, Денис в три часа ночи занял свое мягкое кресло в самолете, расслабился и заснул.

В Анадыре, непрерывно кашляя (поимел сухой бронхит), Денис приобрел билет на Залив Креста и устроился в гостиницу. 18 июня он возвратился домой. В этот день экспедиция провожала в последний путь студента-казаха, зарезанного сыном поэтессы Тамары Пупченко. В два часа ночи у Дениса случился острый почечный приступ, аналогичный анадырскому. Командировка в Хабаровск с чего началась, тем и кончилась. С двадцатого по двадцать восьмое июня Денис с диагнозом «МКБ, гидронефроз» провалялся в больнице, а в начале июля, не долечившись (местные некомпетентные врачи посоветовали обратиться к урологу в Анадыре или Магадане), Денис вместе с Олей и Катей вылетел в отпуск. У всех троих были курсовки в Трускавец, достать которые помогла, созвонившись с курортом по телефону, профбосс Инга Сосновская - Карамба.

19 августа, когда Москву начало «путчить», по улицам Tpyскавца поперли толпы самостийников-националистов, поющих «Ще нэ вмэряа Украина». Все русские названия санаториев были немедленно сбиты, а улицы переименованы (Горький превратидея в Сагайдачного, Дзержинский - в Мазежу, Ленин - в Степана Бандеру). На лечебных процедурах политические события не отразились: нафтуся осталась нафтусей, озокерит - озокеритом, сэча – сэчей (моча – мочой)

В конце сентября супруги Доценко побывали в Белоруссии, в городе Солигорске, где состоялась свадьба их сына Василия и местной девушки Веры, тоже закончившей ЛГИ.

Отгуляв отпуск чукчи отправились восвояси. Их багаж составлял 85 кг (двенадцать мест). В московском аэропорту Домодедово Доценки устроились в гостиницу, где провели одну ночь. Первого октября они встретили первого земляка - Юру Царика, отвели его в свой номер, уложили баиньки (Юра сутки не спал),  затем чудесно погуляли по золотисто-осеннему лесу.

Вылетели Доценки из Домодедово и прилетели в Анадырь по расписанию, опять устроились в гостиницу (вот же везет), а третьего октября приземлились в Залита Креста. Долетели они пре­красно, всегда бы так! И дома их ждала нечаянная радость - в коридоре сверкал Новенький холодильник «Юрюзань 207», в очереди за которым они стояли пять лет. Откуда он тут взялся? Оля заплясала от восторга - ее давняя мечта сбылась, счастье привалило в дом! Потом выяснилось, что холодильник выкупил и доставил на квартиру (ключ был у соседки) не кто иной, как отец-благодетель Федор Свистоплясов. Вот таким удивительным образом завершился у Дениса Доценко и его семьи отпуск-91.

15 октября Денис вышел на работу. Начался последний, завершающий этап чукотской эпопеи. Наступили новые, чудные, перестроечно-бардачные времена - зарплату в экспедиции отменили, выдавали только мизерные авансы на пропитание. Но духовная жизнь коллектива пока еще никаких изменений не претерпела, традиции по инерции продолжались. Активистки - поэтессы Карамба и Пупченко заказали Денису стихи для Мурены - жены Циклопа и кадриссы по совместительству. Ей исполнилось пятьдесят лет.

Нам талоны выдавая на еду и на одежду,

Словно солнышко сверкая кадроматушка Надежда.

Юбилейно-золотая, поздравляем с датой красной!

Словно грация литая, будьте Дамою Прекрасной.

Со своим могучим мужем экспедицию спасайте.

Вместе долго мы послужим на Чукотке так и знайте.

Вам желаем жизни сладкой (вроде есть такая штука)

И от утренней зарядки много сил и много… внуков.

В новую «Арктику» переселилась Люба Тынская. Продолбать дырки в бетоне под гардины, повесить люстру на кухне и кое-что еще она попросила Дениса, потому что муж был в отпуске на Украине. За выполненную работу врио Жоры был хорошо накормлен жаренным мясом с картошкой и напоен коньяком. Оля тоже присутствовала на этом ужине, потому что была подругой Любы и уважала ее за красивые глазки, приятный голос (пела в хоре), доброту и отзывчивость. От другой подруги - Нины Кононовой - Люба получила поздравительную открытку со стихами опять того же Доценко.

Новоселье, новоселье! Радость хлещет через край!

Вот когда пришло веселье, вот когда нагрянул рай!

И на шо вам Украина? Там такой квартиры нет.

Нэзалэжнисть, самостийнисть тильки тут. Чукот-привет!

Ликовала в октябре и семья Доценко - подслеповатый, носивши очки Вася в ленинградской клинике завершил многостадийную операцию по методу профессора Федорова и полностью восстановил зрение! Причем бесплатно! Он стал полноценным, здоровым, красивым мужиком, инженером-гидрогеологом, которого молодая женушка Bepa полюбила еще крепче, полюбила окончательно и бесповоротно. С появлением у Васи орлиного зрения совпал день рождения невестки. Денис отправил им телеграмму:

Вам желаем наслажденья, рады мы поздравить вас

С расчудесным днем рожденья и рожденьем ясных глаз.

А через некоторое время Денис и Катя поздравляли свою хозяйку-матушку-кормилицу.

Поздравляя маму Олю, с днем рожденья! - говорим.

Мы с твоею сильной волей рай домашний сохраним.

Сделай так, чтоб было чисто и уютно, и лучисто,

Чтоб роскошно жили мы в лапах северной зимы.

Олю любим, величаем и подарочки вручаем - поцелуйчики!

Видя плачевное состояние экспедиции, старые кадры, действуя по принципу «рыба ищет где глубже, а человек где лучше» и «спасайся, кто может», продолжали ее покидать. Согнувшиеся в профессиональную дугу от постоянного наклона над чертежной доской «девки-бабы» нашли более легкое и простое, но лучше оплачиваемое занятие. Первой ушла гипертоничка Зинаида Белова, она стала вахтером нового экспедиционного общежития. Тоже, конечно, не мед - изводили пьяные бичи – но хоть шея не гнется и глаза не напрягаются над чертежным пером. За ней последовала Оля Доценко - она ушла в гараж ночным сторожем и уборщицей по совместительству. Села на экспедиционную сторожевую вахту Нина Кононова – Мясоедова. И, наконец, перебралась к мужу в автобазу и стала диспетчером «бандерша», хозяйка оформбюро Лариса Уханова, Лорик. Этой выдающейся личности Денис написал посошок (стих-пинок).

Разлетелись будто птицы оформители-«девицы»,

Постаревшие чуть-чуть. Все избрали новый путь.

Пенсионного зенита ты достигла - вот фенита

Ля комедиа, увы, оформители правы.

Было много слез и смеха и причудливых затей,

Были дело и потеха, словом, жизнь на высоте!

Продолжай в таком же духе в новой рыночной житухе

Среди крепких шоферов. С ними, Лорик, будь здоров!

Ну а нас, своих коллежек, никогда не забывай.

Коль взгрустнется - мы все те же, заходи, позванивай…

В декабре старперу Геннадию Цукину исполнилось пятьдесят пять лет и он принял роковое решение - дождаться весны, распрощаться с Заполярьем, ехать в южные края. Денис выдал ему адрес-визу.

Чукотский добрый молодец,  заслуженный геолог,

Маршрут закончив, наконец забрался в теплый полог.

« Икс, игрек, зэт! Закрыта смета, настал желанный пенсион.

Но все же песенка не спета к пусть не ждет меня Херсон.

Ведь я еще пока не мерин, на отдых ехать не намерен,

Бодяги этой не хочу. А впрочем, летом полечу.

Других желаний я нэ маю и адрес-визу принимав.

Здоровым, бодрым и веселым русскоязычным новоселом

Жить в Украине буду я, гривнами орудуя!»

Подводя предновогодний итог прошедшему полевому сезону, Денис написал:

1. Параткинский поисково-разведочный отряд (начальник Владимир Перезвонов) .

Там, где Вова Перезво - все дела идут на во!

На Паратке все в порядке, есть Туманному прирост!

Эльдорадо! Парни рады - золотой схватили хвост.

Ну рудничные шансы подтвердят ...американцы (?)

 (В то время шли пустые разговоры о совместном американо-российском предприятии по разработке Туманного золоторудного месторождения).

2. Нижне-Амгуэмский геофизический отряд (старший геолог Степан Небаба)

Бороздят они болота - что-то ищут. Ищут что-то!

Золотые россыпухи? Хороша лапша на ухи!

Собираются бурить? Степа, выйдем покурить...

В курилке Степан поведал, что в аллювии некоторых ручьев, впадающих в Чукотское море, он нашел россыпи сердоликов - плохо скатанных обломков желто-оранжевого ювелирного халцедона. Денис зашел к нему кабинет, взял, сколько хотел этих красивых камушков - при случае из них можно будет сделать прелестные кабашоны

3. Кольцевой отряд групповой геологической съемки (начальник Михаил Шаров).

Развернулся Кольцевой, накопытил - боже мой!

Аномалии, металлы... Михаилу дурне стало:

«Бить канавы? Заверять? Ну а где ВВ занять?

И к тому же уйма дам - им участок я отдам?

4. Гидрогеологический отряд (Зоя Щукина)

В ВЧГЭ зимой и летом Зоя шлет гидро-приветы,

В Провидения она бизнес-планами полна.

Зоя бурит-бурит-бурит и сурово брови хмурит.

 Дождались – вот это да! Стала прибыльной вода.

Благодаря хозрасчету и постоянному спросу на хорошую питьевую воду в чукотских поселках, Щукина первой в экспедиции ощутила возможности нового перестроенного времени. Она сама и ее бригада зарабатывали такие деньги, о которых раньше и мечтать не могли. Щукина стала капиталистической щукой.

Ну а геологам-камнеедам обогащение не грозило. Ничего кроме похвал не имел и Юра Благоволин, написавший отличный отчет.

Отличился Благоволин - сдал отчет, собой доволен.

 Был в восторге НРС - в ВЧГЭ большой прогресс!

Групповые мастера! Благоволину - ура!

Неизвестно как и почему Восточной Чукоткой вдруг заинтересовались итальянцы. Они прилетели в Нырвакинот и заявили, что им нужны легкие и красивые строительные туфы. Крюканов просмотрел журналы замеров физсвойств горных пород за многие годы и с горечью убедился, что туфов с требуемым удельным весом на территории ВЧГЭ нет и продать итальянцам нечего. Увы! Прибыльная сделка не состоялась. Денис заметил по этому поводу:

На Вулкана ремесло итальянцев принесло.

 То ли правда, то ли врут - говорят, гранит берут,

Туфы, мрамор, игнимбрит... Это если Рим сгорит,

Иль смахнет его Фома силой русского ума,

Иль Мамай по По промчится. Будем ждать. Авось случится.

Растерявшемуся, мечущемуся, мучимому вопросом «как быть?» руководству экспедиции Денис дал такие вот новогодние советы.

Начальнику ВЧГЭ Умелину-Циклопу:

Закрыть Чукотку будто книгу, без сожаленья ехать в Ригу,

Там у Европы на виду иметь и виски, и еду.

Главному геологу Михаилу Зрякину:

Наладить новые дела, не пасть, как Миша   из седла,

Решать проблемы без изъяна тебе поможет Обезьяна.

Примечание: Миша - это ликвидированный президент СССР Горбачев

Обезьяна - символ 1992 года по восточному (китайскому) календарю.

Начальнику ЦГГП Свистоплясову:

Достигнув пенсии, плясать, а заявленье не писать.

 В Читу пока спешить не надо - там что-то как-то не того,

 Не все путем. Нет шоколада. А здесь живешь ты о-го-го!

 Новому заместителю начальника экспедиции Василию Манилову (Тынский ушел в малый бизнес, стал предпринимателем – коммерсантом).

Без всяких видимых усилий достиг замначества Василий.

Теперь смотри, не подкачай, пей на работе только чай.

Профбоссу Инге Сосновской-Карамбе:

Союза нет, есть профсоюз и чтобы сохранилась вера,

Что нужен он, свой тяжкий груз неси и будь для нас примером.

СОБЫТИЯ     I 9 9 2 года

Январь

Новый юбилярно-стихотворный сезон открыл экономист Доржиев, этот самодовольно-жирный экспедиционный хубилган, умевший ловко делать премии АУПу.

Пятьдесят! Созрел Доржиев! Поздравляем, чудодей.

До сих пор сумел ты вжить и теперь не похудей.

Нет на счете миллиарда, нет бильярда и шаров.

Не беда - играя в нарды, будь спокоен и здоров.

Есть финансовая яма? Не беда - Омар Хаяма

Вместо СУСНов ты читай и о бизнесе мечтай.

Познавая рынка суть, словно Будда мудрым будь.

Всем проблемам ставь по мату, обеспечивай зарплату,

Песни пой и веселись, если деньги завелись.

Жизни ария не спета. Где ты, прибыльная смета?

К ней, батыр, народ веди. Счастье - где-то впереди.

Февраль

Восточно-Чукотская геологическая экспедиция (ВЧГЭ) переименована в Восточно-геологическое Чрезвычайное Предприятие (ВГЧП) с правом заниматься всем, чем угодно - от изготовления табуре­ток до организации и содержания публичного дома (выражение главного геолога СВПГО Гольденблата). Для начала изумленному Циклопу было предложено возить в Нырвакинот (за 250 км)  с золоторудного месторождения Свободное золотоносный кварц, собранный с поверхности, дробить его и извлекать драгоценный металл. «Фуфло», - рубанул рассерженный Циклоп и от этой сомнительной идеи отказался. Потому что лично ему уже ничего не нужно, ему все до фени, гори все на корню - ему исполнилось 55 и он собрался бе­жать с тонущего корабля. Денис поздравил начальника с наступающей свободой.

Поздравляем юбиляра с пенсионной датой красной,

С завершеньем дел полярных и началом жизни ясной,

Жизни ясной и простой среди зелени густой,

Миг чудесный, все совпало - стаж, финал, метаморфозы.

Экспедиции не стало, юбиляру - лавр и розы!

Лавр и розы молодцу - Предприятия отцу.

 

Март.      М Ж Д – 9 2

Морозы достигли небывалой отметки –40⁰ С. Весна!

Как сказал Эльдар Рязанов, женский праздник - половой

И встречать его мужчинам надо с трезвой головой.

Трезвый Умелин своего решения не изменил - он собирается уезжать. Денис написал ему стих-пинок.

Слово-дело, срок отбыт, изменился резко быт.

 Отдых - цель пенсионера, можно спать хоть целый день.

Предприятие - химера, производство - дребедень.

Нет волнений у кумира - есть финансы и квартира,

 Не ограбило жилье заграничное жулье.

В Риге (если то не блеф) процветайте, бывший шеф.

Апрель. День  геолога

Экспедиция (Предприятие). Актовый зал. Столы с выпивкой и закуской. Сцена. Хор («Все-те-же») поет:

С днем геолога, коллеги,  с днем геолога, друзья!

Пусть сегодня веселится наша дружная семья.

Хоть и тонем - не сдаемся, над несчастьями смеемся!

Раздается междугородний телефонный звонок. Трубку берет Инга Сосновская-Карамба,

- Алло! Краснодар? Тамара Павловна? Здравствуй, дорогая. Поздравляем тебя с днем геолога!

- Га? Шо? Це хто?

- Да я же, я, Карамба! Мой голос не узнаешь? Богатая будешь.

- А, Инга, привет. Даешь Кубаньскую республику!

- Какомэй! Даешь Чукотскую республику!

- Ты откель говоришь?

- Как откель? Из Нырвакинота, из экспедиции.

- Разве вас еще не разогнали?

- Нет, как видишь, держимся, агонизируем помаленьку.

- Странно. А в нашей газете «Кубаньская рада» писали, что ВЧГЭ ликвидировано.

- Да не ликвидировали нас, а урезали и переименовали. Теперь мы называемся Восточно-Геологическое Чрезвычайное Предприятие - ВГЧП.

- Ой,  батюшки,  звучит-то как нехорошо, ГКЧП напоминает.

- Неважно, как звучит, важно, что существуем, можем делать все что захотим - от табуреток до публичного дома, лишь бы прибыль была.

- А как поживают мои лучшие подружки-оформители?

- Ой, Тамара, из старых чертежниц только одна и сохранилась - Лена Дашкова.

-Да ты что! Какой ужас! А остальные, значит, того...

- Не пугайся, они все живы-здоровы, только по вахтам разбежались. С берданками в сторожах сидят, объекты охраняют.

- И Лорик тоже?

- О, Лорик далеко пошла! Она совсем хорошо устроилась - диспетчером в автобазе. В десять раз больше, чем в экспедиции, получает, да и поздоровела, возмужала, заматерела. Потому что у них там мат на мате стоит и матом погоняет.

- Рада за нее. А как дела у Риты Кутенковой?

- По работе все о^, кей. Но была у нее и неприятность - гиподинамия.

Не могу себе представить - такая спортивная женщина - и на тебе!

Погода подвела, почти всю зиму снегу не было. Вот ее лыжи паутиной и заросли.

- Надо же! Снега на Чукотке - и того нет! Дожились.

- Снег появился в средине Февраля, так что теперь бегают наши спортивные дамы, разгоняют зимнюю хандру.

- А Зина Белова тоже на лыжах бегает?

- А как же! Бороздит бухту по всем направлениям. И еще стала она заядлой рыбачкой. Тут сайка хорошо шла, Зина вместе с мужем Альбертом (он, как ни странно, трезвый был) занималась подледным ловом.

- А Благоволив отчет сдал?

- Сдал, да так, что и Магадан, и Хабаровск ахнули от восторга.

- Как же он добился такого результата?

- Он говорит, самое, я же не один, самое, отчет писал,   фифти-фифти. Ему даже Государственную премию хотели присобачить, да зануда Чернов из СВПГО помешал.

- Это который главный метролог?

- Ну да, он самый, паразит. Написал, что в отчете нет сведений об аттестации лаборатории, гаража, микроскопа, компаса, линейки, молотка, не приведены размеры сапогов, применявшихся при поисково-съемочных работах,  поэтому отчет браковый и его можно принять в геофонд условно, в виде редчайшего исключения.

- А как же Моисеев? Он ведь тоже отчет сдавал?

- Моисееву пришлось все эти справки-характеристики выдумывать. Вот такой консенсус.

Инга Павловна, ты все христианские праздники блюдешь?

-  По возможности. Когда есть чем блюсти.

- Так вот,  скоро будет день святого Павла. Скажи мне, сестра, праведно ли житие наших братьев во Христе Степана Павловича, Генриха Павловича, Алексея Павловича и Василия Павловича.;? Они хоть крещеные?

- Степан, Генрих и Василий - нехристи, а Алексей перекрестился; когда узнал, что Циклоп на пенсию уходит.

- Чем занимаются братья?

- У Генриха Павловича после оформления пенсии третья молодость насту­пила - бегает, как горный козел. Ну а Степан Павлович рыбку ловит на заливе да за домашними цветами ухаживает.

- А тютюна ему хватает?

- Говорит, что пока хватает, в роги меть. Так он ругается. Ему свои талоны на тютюн Генрих отдает. Дает и приговаривает: «Кури, Степа, кури. Травись на здоровье».

- Ничего страшного. Горилка да тютюн для казака первое дело. Про то и в песне поется: «Променял он жинку на тютюн та люльку».

- Праведней всех живет Василий Павлович Маркин. Он не курит, не пьет, посещает Полярную пустынь, что на Водораздельном, молится оловянному богу Касситериту.

- Да ведь это ж язычество!

- Ну и что? Сейчас все религии разрешены.

А где Петрович - кум Майоров? Неужели еще в Курвыкиноте?

-   Ты имеешь в виду - в Нырвакиноте? Да,  здесь. Трудится переплетчиком в ЦРБ.

- Центральной районной больнице? А что он там переплетает?

-Да не в больнице. ЦРБ - это центральная районная библиотека, он там в подвале сидит. Знаешь, он до сих пор еще и на горных лыжах ката­ется и песни поет, ёкарный мамай.

-   А Володя Перезвонов поет?

- Нет, не поет, а что?

- Пообещал и не едет. Его тут давно ждут на постоянную работу.

- Ха! А вы ему курень построили?

- Пока нет, но построим. Из камыша.

- Вот когда построите, тогда и отпустим с миром.

- Ну ладно, договорились. Алексей Павлович, говоришь, крестился. А что после этого изменилось?

- Его производственно-технический отдел заметно поредел. Олег Карбы­шев его покинул, ушел к Жоре Тынскому, предприятие «Шанс».

- Разве Тынский не уехал в свою самостийную? Его же вроде сам Кравчук вызывал.

- Пока не уехал, но собирается. Только справили новоселье и на тебе, этот вызов от украинского президента. Люба не хочет такую кухню те­рять. С такой люстрой, которую Доценко повесил.

- Ничего не поделаешь, надо ехать. Я-то на месте, отдыхаю культурно. В филармонию хожу, на песни и пляски кубаньских казаков.

- А мы в основном порнуху по Бац-каналу смотрим. Знаешь как интересно! Кстати, а что такое филармония?

- Эх ты, темнота северная, чукча в чуме! Спроси у Свистоплясова, он тебе объяснит. Кстати, как поживает начальник ЦГГП?

- Никак он не поживает, отменили, ликвидировали Свистоплясова вместе с ЦГГП.

- Вот это новость! А как ПБ принял отставку?

- Он сказал:  «Не понял юмора».

- А в новой-то организации, как она называется, кто вместо него? Небось, Крюканов?

- Нет, Саня отказался. Начальником геологического отдела (это вместо ЦГГП) стал Петр Брониславович Польский - ПБП.

- Во как! Старого ПБ сменил молодой ПБ. Ну и правильно. Петр хоть и  дворянин, но тоже мужик крутой и говорить хорошо умеет.

- Я тоже так думаю. По этому вопросу у нас с тобой полный консенсус.

- Значит, нет теперь ни ВЧГЭ, ни ЦГГП, все стало иначе.

- И буровой партии нету, Илью Щукина тоже отменили.

- А Зоя Щукина здравствует?

- Не то слово. Процветает! Буровые станки по дешевке приватизировала, из провиденской воды делает большие деньги.

- О Пухове что-нибудь известно?

- Пухов в этом году заканчивает горный институт, ему стипендию экспе­диция платила, теперь он обязан сюда приехать и работать у Щукиной.

- Кто? Кирилл Сергеевич? Он же на пенсии!

- А я про его сына говорю, Костю.

- А-а-а, поняла,  Костя. Жалко мне парня, слопает его Щукина с потроха­ми. До него четверых мужиков-гидрогеологов извела.

- Думаю, что Пухов-младший окажется несъедобным. К тому же зубки у нашей Зои уже поистерлись, стала она старше, богаче, добрее.

- Так вы что, только на воде и держитесь?

- Мы и рудой занимаемся. На Водораздельном.

- А кто там работает?

- Из бывшей ЦГГП два гиганта - Вася Маркин и Саня Чикарев. Представ­ляешь, вручную собирают рудные глыбы, перетаскивают их на своем горбу и складываю в кучу, чтобы по зимнику вывезти и продать Иультину. Вот такие дела.

- А чем Саня Крюканов занимается?

- Машиной овладевает.

- Водительские права хочет получить?

- Да не автомобилем, а ЭВМ, которая у нас в подвале стоит.

- А, поняла, желаю ему удачи.

- Все ему желают удачи, но Саня говорит: «Необъятно не объять».

- Неужели его Римма так растолстела?

- Ну да так он ей и даст растолстеть. Гоняет по распадкам и бухтам, как скаковую лошадь.

- Она все еще в лаборатории?

- Где ж ей быть? Только там теперь вместо Котовой (она уехала в Читу) начальником работает Володя Моисеев, У него в подчинении двадцать же­нщин.

- Стало быть, он теперь дамский угодник? Или дамский атаман? Вот это влип. Как же он с ними справляется? Сабля у него есть?

- Сабля не положена, за ним числится боевой карабин образца 1940 года.

- Ну тогда ладно, отобьется в случае чего. Бабий бунт - скверная штука.

- Володя ласковый, он до бунта не доведет. Да и опыт обращения с буй­ной во хмелю женой у него имеется.

- Значит, бабоньки довольны новым начальником?

- Конечно, он же мужик! Бабоньки довольны, все время поют. Вот и сей­час через дорогу доносится песня, послушай.

Любо, дамы, любо, любо, дамы жить,

С новым атаманом не приходится тужить.

Он достал подшипник, гайку и пластинку,

Лампочку повесил и пружину заменил...

- Хорошая песня. У нас ее тоже поют, но слова другие.

- Громче всех поет Ирина Свистоплясова, пенсионерка.

- А вообще у вас пенсионеров много?

- Старперов полно, они - наша опора. Знания, опыт - сама понимаешь. Охают, кряхтят, но тянут, тянут производство.

-  Неужели и Сима Козловская еще пашет?

- Еще как! И в поле ходит, и камни режет, змеевики. Черепашку сделала. Правда, без головы и ног, но все равно ее теперь зовут «Сима-мастер». Она еще много чего наделает.

- А в этом году она в поле собирается?

- Да. Возвращается на свою родную науканскую территорию, к своим любимым породам - кристаллическим сланцам. Будет архей расчленять.

- А справится?

- Не сомневаюсь. В этом вопросе она любого мужика за пояс заткнет.

- Цукин в Херсон еще не махнул?

- Собирается.

- Ну и правильно, чего там пухнуть в вашем Нарвикиноте. А Свиотоплясов что дальше собирается делать?

- Говорят,  зовет его Чита.

- Чи та, чи не та, но все же лучше, чем в этом вашем Сорвикиноте.

- Тамара Павловна, ну что ты все коверкаешь? Наш поселок называется Нырвакинот, ты же здесь двадцать пять лет прожила,  забыла?

-   Да ну вас, с вашими   чукотскими названиями, язык сломать можно. То ли дело у нас - Кубань, казак,  кизяк, катух, криница, конь... Да, кстати, о конях – что там у вас с Доржем случилось?

- Ничего не случилось, еще толще стал... Ах, да, ему 50 стукнуло! Но он устоял. На другой день - как огурчик, даже на работу вышел. Вот мужчина! В расцвете сил.

- Так куда же вы, холостые  бабешки, смотрите? Такой клад пропадает!

- После Рахуиловны, с которой прожил целый год, он на женщин и не смо­трит. У него другие увлечения - ценные бумаги-акции, нарды и шахматы. В день своего юбилея он заявил:

Много акций не таскаю, лишь о шахматах пою,

Словно женщину ласкаю экономику свою.

Короче, он спокоен и здоров.

- Да, Павловна, как ни крути, а здоровье - главное в жизни.

- Умелин так же считает. Потому и решил уйти на заслуженный отдых.

- А что с ним случилось?

- С Циклопом? Ничего не случилось, еще красномордее стал. Ах, да, ему шибануло 55. Но он устоял, на другой день даже на работу вышел.

- Что-то ми, Инга, все о стариках да, о стариках. А молодежь у вас есть?

- Есть несколько штук. Один из них предложил ликвидировать профсоюз, представляешь?

- Ну и правильно, какой от него прок.

- Ишь ты какал! А я что буду делать?

- Ха-ха-ха! Ладно, не обижайся, я пошутила. До свиданья. Приезжай в го­сти.

Стук в дверь, Инга: «Кто там? »  

- Почтальон Кочкин. Принес телеграмму.

- Давай. Так. Поздравительная. Зрякину. «Желаю я тебе удачи а Пете По­льскому тем паче решить проблемы без изъяна пусть вам помажет обезьяна подпись Каталенко». Ну, туши свет!

Гаснет свет,  раздается космическая музыка. Свет загорается. На сцене - Обезьяна (1992 год) и Пришелец. Между ними - диалог. Обезьяна:  Здравствуй, Посланец Неба!

Пришелец (на одной ноте):

- Эттык - здравствуйте - здоровэньки булы.

- Как я рада, что ты посетил несчастных в этот день. Спаси их, Пришелец вся надежда на тебя.

- Кто-эти-люди?

- Это бывшие товарищи геологи, а ныне восточно-чукотские люмпен-гос­пода, геопредприниматели.

- Почему-они-такие - унылые?

- У них нет денег и нечего пить. Они собрались, чтобы единогласно одобрить акт о ликвидации ВЧГЭ как ненужного и вредного предприятия и кое-как отметить последний день геолога. А это - самый старый гео­лог-ветеран. Послушай его песню.

По чукотским болотам скитался,  гордо реял романтики дым.

Я о будущем не волновался, был, друзья, я тогда молодым.

Ни про рынок, ни про перестройку жутких снов в кукуле не видал.

Я икру запивал зверобоем, капитал весь на отпуск   спускал.

А теперь я с седой головою, при медали, болезней букет.

Мне б коттеджик какой для покою да талончик на блок сигарет.

- Это-по-прежнему-их-главный-лозунг?  (Указывает на сцену) Мы-придем-к-победе-коммунистического-труда- ленин .

- Думаю, нет. Просто никто не решается его убрать.

- А-это-кто? Их-главный-геолог?  (Указывает на бюст Ленина).

- Нет, это автор данного афоризма.

- Я-не-вкжу-мисс-ВЧГЭ-где-она.

- Она погибла.

- Тридцать-лет-и-уже-ушла-к-верхннм-людям?

- Увы, да.

- Как-это-случилось?

- А вот так.

Хор: Истощилися запасы! Истощилися запасы, рассосались перспективы, ох

Экспедицию любили! Экспедицию любили, взяли палку и убили, эх!

Схоронили близ дороги! Схоронили близ дороги, видны руки, видны ноги! Вся на виду! Шевелится! Предприятием назвали! Предприятием назвали, шансы людям выжить дали.

Вот. Живем...

Как –называется-предприятие?

ВГЧП.

- Где оно?

- Оно еще в младенческом состоянии.

- Как-оно-питается?

- Госбюджетную соску сосет.

- Как- это-происходит?

- Послушай песню Эмбриона.

Хор:    Еще я эмбрион, неразвит и смешон

На кашку заработать   пока я не могу,

0-о-о, я не могу никак.

Худую жизнь влачу, но выжить я хочу

 И сливки снять мечтаю на всех объектах я

 И-и-и их лизать.

 Я буду, буду расти и процветать.

- Вот пожалуйста, программа юного Предприятия - снять сливки со всех доступных месторождений.

Надолго-ли-хватит-этих-сливок?

Сливки съест – другими делами займется.

Какими делами?

Оно не знает. Вся надежда на тебя, помоги, Пришелец!

Чем-геологи-занимались-раньше?

- А вот чем.

Хор:       Тундра наша - тундра, тундра зеленая.

Мы по той чукотской тундре ходили-гуляли.

Разные металлы в горах находили.

Хариуса, гольца, налима сетками ловили.

Поле наше поле, поле удалое.

Всю Чукотку исходили - можно веселиться!

- Геология-не-перспективна-не-рентабельна.

Бывшие геологи могут заняться оленеводством, не так ли?

Я-пролетал-на-тарелке-над-тундрой-видел-много-диких-оленей-их-надо-собрать-и-приватизировать.

- Это хороший совет. На Предприятии есть специалисты по забою оленей. Это Небаба и Польский. Они могут стать бригадирами.

- А-как-эти-геопредприниматели-будут-пасти-оленей?

- Зачем пасти? Они будут их сразу превращать в мясной продукт, готовый к употреблению и продаже.

Хор:  Если б дали нам олешек попасти,

Стали б наши прибылешечки расти,

Продавали б за валюту мы рога

И имели бы кусачек пирога.

Эх, тундра ты тундра моя, кормовая тундра ягодная!

- Эти-люди-раньше-специализировались-на-поисках-металлов ?

- Да. Они нашли немало месторождений, которые так и остались лежать в недрах земли чукотской.

- Пролетая-на-тарелке-над-Чукоткой-я-видел-много-ржавого-металла.

- Эти железяки разбросали по тундре наши буровики.

- Прошло-время-разбрасывать-бочки- настало-время-их-собирать.

- Правильно. Деньги на бочку!

Хор: Если станем собирать металлолом,

Бочек тысячи по тундре мы найдем,

Трубы, траки, торсионы и катки,

Балансиры, компаса и молотки!

Эх, тундра ты тундра моя, тракторами раскуроченная!

- Из-космоса-видны-косяки-рыбы-в-реках-в-озерах-акватории-это-тоже-деньги.

- Прекрасная идея! Тем более, что в бывшей экспедиции есть знатные специалисты-ихтиологи. Это Крюканов, Свиствплясов, Белов. Они могут стать бригадирами рыбацких артелей.

Хор:  На рыбалку могут нас благословить,

Станем дружно paзнорыбицу ловить.

Будем мы, как розы,  дыбиться,

Прибыль даст нам paзнорыбица.

Эх, тундра ты тундра моя, тундра - матушка озерная!

- Что бы еще придумать для наших бедных геопредпринимателей?

- Пролетая-в-тарелке-над-тундрой- я-видел-много-ягод-и-грибов.

- Правильно! Дары тундры могут собирать под видом геолпоходов конторские служащие во главе со знатными ягодологами и грибоведами Кузиной, Беловой, Свистоплясовой.

Хор:  Хорошо бы было, если бы да кабы

Собирать мы стали ягоды-грибы

И голодному народу продавать,

И наличные рублишки добывать.

Эх, тундра ты тундра моя, вся грибная тундра ягодная!

- Олени-бочки-железяки-рыба-ягоды-грибы-это-хорошо-но-где-же-камни?

- Бывшие геологи по-прежнему любят камни, особенно поделочные. Их можно продавать в Санкт-Петербург, там требуются.

- Это-нерудное-сырье-разве-геопредприниматели-забыли-про-руду?

- Есть только оловянная руда.

- И-все ?

- Перезвонов предлагает отрабатывать богатые антимонитовые жилы, но администрация Предприятия не желает иметь сурьмяную синицу в руки, ей подавай so того журавля в небе.

- Сурьма-фантазия-золото-реальность-где-оно?

- Было на Туманном и рассеялось,  как туман. Польский чешет затылок.

- Нет-туманного-золота-берите-тэркэнэйское-серебро.

- Землевладельцы-оленеводы не пускают геопредпринимателей на Тэркэней. Они опасаются, что наши люди испортят экологию и сократят поголовье оленей, съедят их.

- Вполне-возможио-вполне-возможно-вполне-возможно-вполне...

- Тебе больше нечего сказать?

- Положение-безвыходное-положение-безвыходное-пора-смываться-всех-желающих-прошу-следовать-за-мной-за-мной-за-мной-на-другую-планету-там-нет-проблем-там-нет-проблем-проблем-проблем...

Хор:  Что же нам делать? Прибылей нету,

Где ассигнации взять?

Эх,  полетим на другую планету,

Золото чтоб добывать.

Чтобы не скучно было в пространстве

Чтоб ностальгию прогнать,

Песню возьмем мы как спутницу странствий, Будем ее напевать.

- Ну-поех-поех-поехали! (Исчезает).

Обезьяна:  А мы остаемся. Программа для ВГЧП намечена, будем ее выпол­нять!

Хор: Нашим следопытам сил не занимати,

Роги да копыты будем собирати,

За доллары,  за иены,  за юани тоже

И наступят перемены, станем жить пригоже.

На металлоломе бизнес делать можно,

Это ж не солома в зоне придорожной –

Бочки, траки, торсионы, трубы и моторы.

Нокопытим - наворотим металлома горы!

Мы б поймали рыбку, если б были сети.

 Нам вполне подходят перспективы эти.

Харюсом, гольцом, горбушей можно пропитаться,

Обойтись без Джорджа Буша надо попытаться.

Ягоды-грибочки можно собирати,

И с грибами бочки "Шансу" продавати,

Получить барыш хороший можно сговориться

 И на те шальные гроши будем веселиться!

В эстрадно-концертных хохмах и капустниках Дениса Доценко всегда обыгрывался один из главных героев экспедиционного фольклора - Федор Свистоплясов. В день геолога-92 ария Свистоплясова, сочиненная тремя влюбленными в него дамами - Пупченко, Щукиной и Сосновской - звучала так:

Достал нас рынок, НЭП и хозрасчет, у нас от перестройки диатез.

Какие ждать сюрпризы нам еще? О чадах беспокоюсь как отец.

Я вам спою романс, полевики о том, как нежно я о вас пекусь.

 У нас всегда и все не по людски, взаимности, как видно, не дождусь

 ЦГГП осталась в дураках, альтернативы неудачам нет. 

И вот послал я к черту СТК, туда же посылаю менеджмент.

Я жду - подуют ветры перемен, и это не последний мой букет.

Жила хотя б полвека ВЧГЭ - другой заботы не было и нет.

 Поэты пишут часто оды мне и их поет артистов стройный хор.

Привык я к славе,  знаете, вполне. Пущай поют, ну что за разговор.

Худо-бедно, а несколько полевых отрядов собирались-таки ехать в поле. Правда, с проектами и сметами творилось нечто невообразимое, они до сих пор лежали в Магадане и не были утверждены.

Денег нет для Тэркэнэя, Свистоплясов полой сил,

А Козловский стал бледнее и работу запросил.

Есть проект - отряда нету,  на помойку сдали смету.

По Восточному массиву Сима мыслью растеклась.

 Быть легендушке красивой,  коль Козловская взялась.

(Польский очень удивится, если поле состоится).

Как работать им без денег? Сметы, где вы? Не видать.

 Ничего не знает Веник - как считать и что считать...

И только у Благоволина и Доценко сомнений не было - поле состоится.

У Крестовского отряда много суши и воды –

Благоволину награда за прошедшие труды.

Геологию потрусят,  экологией закусят.

Май   -   июнь

И побежали ветераны кто куда. В Хабаровск улетел Виктор Галин. Вот ему посошок от Дениса.

Виктор - значит «победитель». Тридцать шесть чукотских лет

Продержался покоритель камня, кочек и галет.

Побеждал морозы, ветры, гор скалистых крутизну,

Тундровые километры, черноту и белизну.

Жизнь - не сладкая поэма,  знал и беды, и лямур.

До свиданья, Амгуэма! Здравствуй, батюшка Амур.

Едешь поздно или рано? В самый раз для ветерана –

Север стал тебе не люб. Ждут тебя зеленый дуб,

Солнце, овощи, покой - счастье полною рекой!

Возвратясь из третьей (африканской) загранкомандировки, Алексей Воронов заявил:

«Я не зря рожден пернатым - я летал по заграницам

И с Чукотки вольной птицей я лечу в свои пенаты.

Инвалютно, тихо, кротко сам себе я сделал дар –

Между Конго и Чукоткой город южный Краснодар.

Я из северного плена на Кубань стрелой лечу!

Там клубничка, там Елена, в том гнезде я жить хочу.»

 Негрочукча Алексей! Прожигай в казачьем крае,

 Геологии не зная, сад расти и злаки сей.

Отслужив пятнадцать лет и не видя перспектив своего развития  (заг­нали в геохимию, сделали пробоотборщиком в поле и разносчиком элемен­тов на камералке), уволился из экспедиции Иван Глухарев, имеющий кооперативную квартиру во Владивостоке. Не зная дальнейших планов Глуха­рева, Денис написал ему посошок по собственному разумению.

Что по силам Ване было? Интрузивы, дайки, жилы,

Геохимия, руда - с этим он дружил всегда.

Что Ивану по карману? И контейнер,  и билет,

 И талон на званье пана, только вот фазенды нет.

 Но зато желаний много, есть энергии поток.

Отправляйся же в дорогу, покоряй Владивосток.

Однако не тут-то было, делать этого Иван не стал - не угадал Денис намерения друга. Иван проводил семью, а сам остался в Нырвакиноте и по блату (жена работала товароведом) устроился грузчиком в Смешторг, где зарабатывал в два раза больше, чем в ... ВГЧП,  к тому же зарплату получая во время. У него была цель - заработать на дачу и машину (шоферские курсы он успешно закончил, научился ездить на автомобиле и водительские права получил). Жил Иван один в пустой квартире,  спал на ящиках, питался мясом и рыбой, был весел и здоров. Создавалось впечатление, что отсутствие домашнего комфорта и женской ласки его совсем не тяготило. По пятницам после бани он заходил к Денису домой, приносил «пузур» (так называл бутылку один из его грузчиков, азиат) и друзья подолгу беседовали на кухне. Хозяйка Ольга Николаевна обеспечивала их мощным закусоном и сама охотно участвовала в разговорах. Иван, излагал свои оригинальные мысли, резко наклонял корпус в разные стороны и жестикулировал длинными руками, махая ими, сбивая со стола рюмки, вилки и ножи. Напившись, наевшись и наговорившись вдоволь, Иван уходил в свою пустынно-аскетическую ночлежку. Денис и Оля иногда провожали его на окраину поселка, совершали вечерний моцион.

В средине июня Крестовский отряд ГДП-200 к выезду в поле был готов. Начальник отряда Юрий Благоволин-Чвьчка, находясь в самом продуктивном (46 лет) возрасте, собирался горы своротить. Старшие геологи - поэт-романтик Денис Доценко и сухарь-начетчик Анатолий Николаев - тоже рвались в поле со своими идеями. Денис
специализировался на стратиграфии осадочных пород (складчатом основании вулканитов), тектонике и полезных ископаемых, Толик - на магматизме. Геолог Наталья– (Атос- Едрена Вошь), потеряв в Мараваамском отряде второго мужа-вездеходчика, вышла замуж третий раз - за проходчика канав Сычева, уже родила от него дочку и,  сплавив ее вместе с сыном (от Перевалова) на материк, снова стала дееспособной полевичкой. Вторая женщина - молоденькая Галя Дубинина, техник-геолог, взяла своего еще не родившегося ребеночка с собой, ему было всего три месяца внутриутробного развития и врачи разрешили будущей мамашке легкую полевую работу. Инженер по технике безопасности тоже не возражал. Впрочем, он и не знали, что Галя беременна. Были в отря­де и девушки - студентки Марина и Лена, над которыми сразу же взял шефство бравый вездеходчик, местный донжуан, Витя Костровой.